— Не говори глупости… Это крошка-милашка.

— Крошка-милашка?..

— Да! — отвечал колдун, жестом победителя вознося над головой бутылку шампанского. — Урожай с королевских виноградников!

— Где ты ее стянул, Хорош-Гусь?

— Обижаешь! Ничего я не стянул, а получил в благодарность за службу в таверне «Пигаль».

Колдун перекусил металлическую проволоку своими острыми зубами, и пробка выстрелила в потолок, а затем разлил содержимое по «бокалам» из тыквы и поднес друзьям. Остаток вылил себе и, легко вспорхнув в воздух, сделал антраша. Опустившись на землю, негр церемонно поклонился:

— Ваше здоровье, принцы мои!

Чокнулись. Шампанское было великолепно.

— Extra-dry! — сказал Меринос, цокая языком.

— Здо́рово! — припечатал Тотор. — Это вам не сивуха. А теперь, Хорош-Гусь, рассказывай!

— Верно! Называй меня Хорош-Гусь. Это навевает приятные воспоминания. Итак: десять лет тому назад я сбежал из дому…

— Продолжай, продолжай, о Хорош-Гусь моего сердца!

— Деревня наша находилась немного восточнее. С тех пор несчастных томба порядком потеснили, и они обосновались здесь, в лесных чащобах. Известно: чем глуше, тем спокойнее. Отец меня здорово бил, и я сбежал. Шел, шел день и ночь, день и ночь. У меня, само собой, чутье, как у собаки. Деревни я обходил — очень боялся, что домой вернут или съедят.

— Ха-ха! — воскликнул Тотор, но тут же нахмурился. — Похоже, в здешних местах сожрать человека — все равно что плюнуть.

Колдун сделал вид, что не расслышал, и с жаром продолжал:

— Я все время шел вперед и говорил себе, что куда-нибудь ведь наверняка дойду.

— Резонно!

— Оно конечно, только в одно прекрасное утро нарвался-таки на французский пост. Это я теперь знаю, что французский, а тогда мне все равно было, французы это или ирокезы. А так как белых я увидел впервые в жизни, то страшно перепугался. Отвели меня к какому-то большому человеку. Потом уж стало понятно, что к офицеру. Я не нашел ничего лучшего, как броситься в ноги к доброму господину из другого, совсем чужого мира и умолять его не убивать меня и не есть.

— Решительно, у тебя идефикс, — заключил Тотор. — Человеческое мясо и в самом деле так вкусно?

— О, пальчики оближешь! — не сдержался негр.

— Да что ты себе позволяешь?

Ламбоно понял, что переборщил, и сконфуженно затих.

Но тут вмешался Меринос, обратившись к Тотору по-английски:

— Пусть говорит. Сейчас не самый подходящий момент, чтобы читать ему нотации. До сих пор нам не в чем было его упрекнуть. Он же не приглашает тебя пообедать вместе. Давай дальше, — бросил он рассказчику по-французски, — только поменьше подробностей.

— Thank you, sir. I go on, — отвечал колдун на чистейшем английском.

Тотор и Меринос остолбенели от удивления, а колдун невозмутимо продолжал:

— Офицер оказался добряком. Я, как смог, объяснил ему, кто такой и откуда иду. Он заметил, что мальчишку качает от голода. Накормил меня, а потом предложил поступить к нему на службу. О чем еще мечтать? Хозяин обращался со мной ласково, позволял делать все что захочу, только бы его обувь и снаряжение были начищены. Ох уж и надраивал я его сапоги! Короче, я со всем отлично справлялся, и два года мы не разлучались. Он посылал меня на разведку, со всякими поручениями верхом или на пиро́ге. А когда я впервые увидел пароход, думал, с ума сойду. Я точно вторую семью обрел. Очень был доволен. Но вот однажды хозяин позвал меня и объяснил, что болен и должен уехать на родину, что я свободен и могу, если захочу, вернуться в свое племя.