Жаке встает. Аслан и Степан следуют его примеру.

— Вера, айналайн, принеси-ка из номера их визитку.

Через несколько минут все трое мчатся в такси по указанному адресу. Машина останавливается возле глухого высокого белого забора, выложенного вверху красной черепицей. Рядом с массивными, тоже белыми железными воротами — небольшая калитка с крупным глазком повыше середины двери. Жаке не торопится покидать машину. Советует Степану:

— Назовем мое имя, чтобы они ничего не заподозрили. Ты пойдешь впереди, мы будем прикрывать тебе спину. Не торопись, они ребята горячие. Иди спокойно. Правильно, скажи, а?

— Ладно, пошли, — Степан уверенно вылезает из машины. Подходит к калитке, нажимает кнопку звонка. Долго за дверью не подают никаких признаков жизни, но вдруг из динамика, спрятанного среди плюща, резкий голос спрашивает:

— Чего надо?

Темиров подходит к динамику:

— Передай своим, друг Жаке Темирова хочет задать им один личный вопрос.

— Ждите. Никуда не отходите, — следует ответ.

Проходят долгие минуты ожидания. Наконец калитка плавно открывается. Степан нетерпеливо входит во двор. Он весь благоухает цветами на клумбах и кустах. Перед белым двухэтажным коттеджем несколько пузатых невысоких раскидистых пальм. Не обращая внимания на человека в шортах и черной майке, впустившего его, Степан устремляется к мраморной лестнице, ведущей на веранду дома.

Темиров, наоборот, притормаживает возле охранника. Тот почтительно спрашивает, кивая головой вслед Степану:

— Друг при оружии?

— А ты?

Вместо ответа охранник достает из заднего кармана шорт плоский с наборной ручкой нож.

— Метаю на двадцать шагов.

— Это хорошо. Всегда пригодится. За другом проследи. Пистолет при нем. А нам здесь больше делать нечего. Вы уж сами разберитесь с его трудностями. Это не наша забота.

Степан идет, не оборачиваясь. Его гонит вперед страх смерти. Все мысли о порошке. Поэтому даже не оглядывается на обязавшихся прикрывать его со спины Темирова и Аслана. А те разворачиваются и исчезают за мягко захлопнувшейся калиткой.

Степан, легко перепрыгивая через две ступеньки, поднимается на веранду, проходит по ней и останавливается возле открытых дверей. В большой зале с высоким потолком видит играющих за низким столом четырех кавказцев. Не долго думая, он выхватывает из-за спины пистолет, спускает с предохранителя. Кавказцы замечают направленное на них дуло и, словно по команде, поднимают руки, не успевая сбросить карты.

— Мне от вас нужна только коробка с порошком, которую сегодня ваши люди украли из моего номера.

— Вай, вай, — качает головой седой кавказец. — Разве мы похожи на воров? Ты обратился не по адресу.

— В таком случае я начинаю стрелять, — спокойно и твердо предупреждает Степан.

Глаза горцев ничего, кроме тупого недоумения, не выражают. Степану кажется, что они крайне напуганы. На самом же деле кавказцы просто не подают вида, что увидели, как их охранник подкрался к веранде и по-кошачьи бесшумно перемахнул через нее.

— У меня мало времени. Старик, прикажи отдать мне коробку. Иначе начну с тебя. И не оставлю в том доме ни одной живой души.

Седой, не опуская руки, разводит ими в стороны:

— Жалко… тебя кто-то подставил… Не держи на нас зла. Ты получишь свое.

Эти слова заставляют Степана вздрогнуть. Еще немного выдержки, и коробочка в его руках!

Но новая необычная боль вдруг пронзает его со спины, и Степан падает прямым телом на пол к ногам старика. В его спине торчит вошедший по самую рукоятку нож. Кровь еле просачивается из раны, расплываясь красным пятном на белой прилипшей к телу рубашке.