Хотелось верить, что удалось сохранить маску дружелюбия и доброжелательности, каковых я к Эльзе Ласлоу, разумеется, не испытывала. Да и кто бы стал относиться к ней хоть сколько-нибудь хорошо, зная, как старая карга тиранит собственного единственного сына?

— Не назвала бы его таким, — резко прокаркала преподавательница и подалась вперед так, словно намеревалась клюнуть меня своим острым носом. — Куда вы спрятали моего сына?!

Хватилась все-таки, не обнаружив ненужного ребенка на положенном месте. И кинулась к первой из возможных подозреваемых.

— Уилли пропал? — изобразила растерянность я.

Вроде как неплохо вышло, естественно. Сама бы себе поверила, если бы не знала, что нагло лгу в лицо «несчастной матери».

— Какая восхитительная невинность, — ухмыльнулась недобро Эльза Ласлоу, сверкая глазами так, что как еще искры не полетели — непонятно. — Думаете, я настолько глупа, чтобы поверить, будто вам ничего неизвестно?! Какая редкостная наглость!

Голос женщина повышала все больше и больше, если в начале разговора на нас изредка с вялым интересом смотрели прохожие, то теперь, когда профессор буквально орала на меня посреди улицы, люди даже начали останавливаться, чтобы полюбоваться на разгорающийся скандал.

Такое внимание лично мне показалось излишним, так что я попыталась просто обойти разошедшуюся женщину и войти в корпус, до занятий оставалось всего ничего. Однако Эльза Ласлоу была твердо намерена вытрясти на меня если не правду, то душу. Фурия вцепилась мне в руку, причем так сильно, что стоило ждать после появления синяков.

Ее измятый носовой платок упал на землю.

— Ты никуда не уйдешь, пока я не получу назад моего сына! — рявкнула мне прямо в лицо профессор Ласлоу, преисполненная уверенности, что именно я повинна в исчезновении Уилли.

А ведь самое ироничное заключалось в том, что сын ее сбежал исключительно по собственной воле. Я и братья Зета Каппа Пси просто дали ему возможность не возвращаться к матери, и в эту возможность мальчишка вцепился намертво.

Спасение пришло неожиданно, однако именно от того, кто и регулярно выручал меня в последнее время, словно искупая старый грех.

— Профессор, вы ведете себя неподобающим образом по отношению к студенту! — прорычал вклинившийся между мной и остервеневшей женщиной Дин Лестер, а после заставил Ласлоу отпустить мою руку. — Как это понимать?!

Эльза Ласлоу только дышала тяжело, молчала и пялилась на меня через плечо декана. Она совершенно точно не считала, что поступает неподобающим образом и каяться не собиралась.

— Кто бы сомневался, что вы тут же кинетесь спасать свою любовницу, — выдавила изменившимся голосом мать Уилли.

Я только тихо простонала от полной безысходности. Хизер Милтон умерла, но дело ее живет и здравствует. Сплетня оказалась на диво живучей и, кажется, накрепко укрепилась в умах обитателей кампуса.

— В мой кабинет. Немедленно! — отчеканил профессор Лестер подчиненной. — Мисс Сеймур, на занятия.

Разумеется, декану я тут же подчинилась и опрометью бросилась в лекционную аудиторию. Под липкими, любопытными взглядами, которые после финального выпада профессора Ласлоу, кажется, пытались мне под кожу забраться, стало откровенно неуютно и даже гадко. Хотелось спрятаться, так почему бы не в аудиторию?

Почему только людям нравится злословить о других? Вот жила себе шесть лет тихо, мирно, ни в чем порочащем замечена не была ни единого раза. Да меня столько раз в пример ставили и преподаватели, и студенты, что впору в бронзе отливать. А тут одно только вовремя ввернутое излишне языкатой заразой слово — и все, уже по всем статьям павшая женщина.

Хоть сквозь землю проваливайся!

Буквально через несколько минут я прокляла всю современную цивилизацию и ее достижения.