— Повеление царя требует исполнения. Твой корабль получит все, что необходимо для дальнейшего похода. А пока не соблаговолишь ли разделить со мной трапезу?

— Охотно, почтенный, наместник. Для трапезы время у меня найдётся.

— И я бы хотел тебе показать, как исполняется воля царя по набору войск. По приказу повелителя я готов выдвинуть три тысячи солдат пехотинцев. Все они будут посажены на суда и прибудут туда, куда прикажет царь.

— Я доложу государю о твоем усердии и исполнительности, почтенный наместник.

— Мой долг служить государю. Но могу я спросить?

Якубхер знал о любопытстве этого чиновника и ответил резко:

— Я лишь ничтожный слуга великого царя. Я не состою в советниках и только выполняю волю повелителя!

Наместник замахал руками и принес свои извинения. Затем он хлопнул в ладоши и слуги принесли угощения.

— Не желаешь ли усладить свои взоры песнями и танцами, почтенный Якубхер?

— Ты привержен местной моде, наместник? — спросил Якубхер.

Он знал, что местный князь наполовину египтянин, но сейчас подчеркнул его гиксовские корни, желая показать тому уважение.

— Я управляю этой провинцией и вынужден следовать здешним обычаям, почтенный. А девушек в моем дворце достаточно.

— Я слышал о твоем пристрастии к женской красоте, наместник.

— Если тебе угодно…

— Нет, нет, — поспешил отказаться Якубхер. — Сейчас не до того.

После того как Якубхер побывал на настоящем пиру со множеством яств и вин, он отправился к себе на корабль. Его снова несли в носилках рабы наместника…

* * *

Якубхер, когда его проносили по площади, выглянул из-за занавеси и увидел рядом в толпе молодого египтянина, рядом с которым был юноша, явно финикийского типа. Они о чем-то говорили между собой. Финикиянин отчаянно жестикулировал, и египтянин его успокаивал. Он показался гиксу знакомым.

«Я видел этого юнца ранее. Определенно видел. Но вот где? — мелькали мысли в его голове затуманенной винными парами. — Все эти египтяне на одно лицо. О великий Сутех! — Якубхер хлопнул себя рукой по колену. — Не тот ли это мятежник, которого не сумели поймать мои люди? Неужели он? Этого просто быть не может!»

Якубхер возможно видел парня в своем имении, но не мог сказать, тот ли это кто совершил убийство его управляющего.

«Нет! Это не он. Мне начинает казаться! Я вижу врага во всех молодых египтянах. Как тот мальчишка мог оказаться в Мемфисе. А рядом с ним финикиец. Хотя и этот кажется мне знакомым. Но где я мог видеть его? Хотя… Это не парень! Это девка! Клянусь Сутехом это девка! Это дочь купца Дагона! Она и ранее часто любила выряжаться мальчишкой. Как я сразу не узнал её?! Но, что это она делает в Мемфисе? И почему она с египтянином? Кто он для неё? Любовник? Финикиянки отличаются свободой нравов, еще более мощной, чем здесь в Египте. Сама судьба свела нас здесь».

— Стоять! — приказал он рабам. — Опустите носилки! Живо!

Рыбы повиновались, и носилки опустились вниз. Якубхер вышел из них и подозвал сопровождавших стражников.

— Эй! Приведите ко мне вон тех двоих! Того египтянина с ожерельем на шее и его молодого спутника…

* * *

Эбана и Атла шли по широкой торговой площади Мемфиса. Вокруг было множество торговцев и покупателей. Они кричали и торговались до хрипоты. Продавцы убеждали прохожих, что лучшего товара им более нигде не найти и не стоит им терять свое время.

— Вам нужны сосуды? — торговец ухватил Эбану за руку. — Я вижу это! И у меня вы найдете то, что нужно! Алебастровые чаши и кувшины.