— Да, я мог бы выступать с показательными номерами, — согласился Романцев. — Не понимаю, почему я не выбрал эту стезю?

— Любые вычисления вы делаете мгновенно, как ЭВМ последнего поколения. Мне также известно, что лет десять назад вы изобрели собственную методику скорочтения. Во сколько раз быстрее обычного человека вы читаете? В десять?

— Восемь, — уточнил Романцев. — Но я давно не практиковался.

— Я предоставлю вам такую возможность, — скупо улыбнулся Стоун. — И самое, пожалуй, главное — вы прекрасно работаете с компьютерами. А если будут сложности, рядом с вами будет Ураев. Ваш друг и непревзойденный мастер по этой части. Вам не нужно запоминать эти бумаги. Я уже говорил, есть дубликаты. Вам нужно лишь составить определенное мнение о вашей работе.

— Это мнение у меня уже сложилось, — проворчал Романцев.

— Но и это еще не все, — продолжил Стоун. — Я не сказал о главном.

— О чем? — переспросил Романцев.

— О главном, — повторил Стоун. — О вашей интуиции, которой вы так славились некогда, в годы работы в ПГУ.

— Какая, к черту, интуиция, — раздраженно махнул рукой Романцев, — если я прошляпил Авторитета.

— Не нужно себя винить. Чтобы восстановить картину, выполненную из мозаики, нужно иметь хотя бы двадцать процентов составляющих ее элементов. В нашем случае даже этого недостаточно. У вас не было никаких шансов самому выйти на Авторитета.

— А если я не соглашусь? — поинтересовался Романцев.

Стоун промолчал, но Романцев нашел ответ в его запавших выцветших глазах. Ответ был краток и прост — обещание смерти.

Ты ведешь себя как кисейная барышня, раздраженно подумал Романцев. Прекрати разыгрывать из себя идиота. У тебя ведь семья. Нет, у тебя когда‑то была семья. Теперь твои близкие в руках Стоуна, и он волен сделать с тобой все, что придет ему на ум. За это ты готов разорвать Стоуна на части. Но в одном он прав. Ты обязан сделать эту работу. Почему другие должны заботиться о твоей семье? А помимо них существуют еще миллионы людей, пребывающих пока в счастливом неведении. Кто должен позаботиться о них?

— Можете не отвечать, — сказал он Стоуну. — Я знаю, как вы поступите. Вы оставите меня в этой комнате, и моя жизнь будет полностью зависеть от этого хитрого устройства.

Он показал в сторону стола, за которым они недавно пили кофе.

— Нет, вы поступите еще проще, — высказал догадку Романцев. — К чему все эти лишние траты? Проще будет превратить меня в настоящего покойника.

— У меня нет другого выхода, — подтвердил Стоун. — Нет его и у вас. Операция состоится в любом случае, согласитесь вы или нет. Механизм запущен, и остановить его никто не в силах. На этот раз на карту поставлено все. Либо мы найдем и обезвредим Авторитета, либо он разрушит остатки той силы, которая пока противостоит его дьявольским замыслам.

Стоун ткнул указательным пальцем в грудь Романцева.

— Вы не имеете права отказаться. Но дело даже не в этом. У меня есть в запасе две кандидатуры на случай вашего отказа. Но тогда Ураев становится первым номером, и наши шансы на успех от этой перестановки еще уменьшатся. Только вы с Ураевым можете разрешить эту головоломку.