Они вернулись в помещение, где прошла большая часть их разговора. Стоун по‑прежнему держал в руках чемодан. Он поставил его на стол и извлек из внутреннего кармана ключ.

— Вы знаете, что находится в этом чемодане?

— В инструкции об этом есть подробные сведения, — ответил Романцев. — Не представляю даже, сколько он может стоить...

— Ему нет цены, — кивнул Стоун. — С помощью этого чемоданчика можно взорвать весь мир. Или наоборот, спасти его.

Он протянул Романцеву ключ.

— Второй ключ у Ураева.

— В инструкции сказано и об этом.

Стоун подвел Романцева к креслу, через спинку которого был переброшен длинный черный плащ с капюшоном, чем‑то напоминающий сутану монаха. Он вытащил из рукава плаща черный шерстяной шлем и помог Романцеву натянуть его на голову. Затем Романцев надел плащ, застегнулся на все пуговицы и накинул капюшон. Теперь он ничего не видел, поэтому Стоун пришел к нему на помощь. Он защелкнул на запястье специальный браслет, соединенный с ручкой чемодана.

— Я готов, — глухо произнес Романцев. Ему было трудно дышать сквозь плотную маску, и лицо сразу же покрылось потом.

— Я буду за вас молиться, — сказал Стоун и взял его под локоть.

— Вы лучше позаботьтесь о моей семье, — буркнул Романцев.

Романцева под локти подхватили еще чьи‑то руки, и Стоун больше не произнес ни звука. Несколько раз перед ним с легким шипением открывались двери, затем они довольно долго поднимались в лифте. Исходя из этого факта, Романцев решил, что резиденция Стоуна находится глубоко под землей. Возможен и другой вариант. Вертолет мог сесть прямо на крышу здания. Пока Романцев размышлял над этим, его вывели на свежий морозный воздух и помогли забраться по трапу в вертолет.

* * *

Обороты двигателя резко упали, и вертолет мягко коснулся земли. Чьи‑то руки отстегнули широкий ремень, которым он был пристегнут к креслу. Романцев прикинул в уме, что полет занял примерно сорок минут. Подошвы ног ощутили мягкую подушку снежного покрова. Все происходило быстро и без единого слова. Его передали в другие руки. До ушей Романцева долетел грохот винтов, поднявших в воздух тяжелую машину. Романцев и его проводники прошли сквозь открывшуюся с характерным легким шипением дверь, миновали еще одну и наконец оказались в кабине лифта. Романцев успел сосчитать до тридцати, когда лифт остановился и он услышал чей‑то смех.

Человека, который умеет так заразительно смеяться, он знал. Это был Феликс Ураев.

— Извини. В этом одеянии ты похож на странствующего пилигрима, — сказал Ураев, помогая Романцеву разоблачиться.

— Меня сегодня все обзывают, — проворчал Романцев и с легкой иронией посмотрел на Ураева. — Сразу займемся выяснением отношений или отложим на потом?

— Отложим, — улыбнулся Ураев и протянул руку. — Добро пожаловать в преисподнюю, Романцев.

Романцев с сомнением посмотрел на ладонь Ураева, перевел взгляд на открытое улыбающееся лицо и обменялся с ним крепким рукопожатием.

Ураев был на два года старше Романцева, но выглядел значительно моложе своих лет. Он чем‑то неуловимо походил на Стоуна. То же сочетание силы, интеллекта и респектабельности. Оба придирчиво относились к собственной внешности и подбору гардероба, кроме того, у них была схожая манера поведения. Если бы Романцев не знал родителей своего друга, он мог бы подумать, что отцом Ураева является Стоун. Но это было чисто внешнее сходство. Хотя Ураев и умел действовать быстро и жестко, иногда даже жестоко, до Стоуна ему было далеко.

Ростом он несколько уступал Романцеву, но его ста восьмидесяти трех сантиметров в свое время хватило, чтобы попасть в личную охрану президента.