К ночи выбились из сил. Первой «вышла из строя» Аля. Сокращая дорогу, она волоком, напрямик, к сараю потащила по траве свой неполный мешок.

— Куда ты! — остановил ее Василий Лукич.

— А что?

— Нельзя здесь, Аля. Траву примнешь, тропку сделаешь, сразу догадаются, где яблоки спрятаны… Устала?

— Очень устала, — созналась девочка.

— Сейчас мы кончим.

Мальчики не сдавались, хотя было видно, с каким трудом они таскали мешки.

— Шабаш! — сказал садовод, когда все собрались в сарай. — На сегодня хватит. Лучше завтра пораньше придем.

— Много еще осталось! — сказал Гриша.

— Не так много, как кажется. Ваня, сходи за матерью.

Мешки бросили в подвал, закрыли люк и вышли в сад.

Вернулась с поста Анна.

— Ну вот, а ты трусила, — встретил ее с улыбкой дед.

— Я и сейчас боюсь. Столько страху пережила. Как машина какая мимо идет или шаги за стеной услышу, у меня и ноги подгибаются. За вас боялась, не за себя.

— Теперь идите за мной гуськом. Ногами по траве шебаршите, будто сто человек прошло, — тихо сказал Василий Лукич и направился к выходу.

«Валечка»

Валентин Леденцов стоял посреди комнаты в светлой пижаме и, зацепив большими пальцами подтяжки, то вытягивал их, то отпускал. Подтяжки хлопали по выпяченной груди в тот момент, когда он хотел подчеркнуть какое-то слово.

— Эх, мамаша! Вы сильно отстаете. Политика — это азартная игра, — говорил он, растягивая слова.

— Ах, Валечка. Жить надо тихо, незаметно, — робко говорила мать. — Зачем всё это? Отец твой человек скромный и жил спокойно…

— У вас, мамаша, ограничение мозгов. Вы не можете в таких масштабах соображать. «Что наша жизнь?.. Игра! Сегодня ты, а завтра я…» — продолжал Леденцов, не слушая мать. Будьте благонадежны, скоро мы в Европу поедем. Лицом в грязь не ударим. Что вы желаете? Шелковые чулки? Пожалуйста! Шелковое платье? Пожалуйста! Всякие штучки-дрючки? Пожалуйста!

— Ничего мне не надо, Валечка. Я только спокоя хочу, да чтобы тебе было хорошо.

— Всё будет! Ах, да! Чуть не забыл, — хлопнув себя по лбу, спохватился он. — Вот что, мамаша, завтра они будут яблоки в монастырском саду снимать. А-агромный урожай! Вы подготовьте тару, помещение…»

— А дадут? — оживилась мать.

— Кому другому не дадут, а я получу.

— Сколько же ты яблочек получишь?

— На вас двоих хватит.

— Вот бы хорошо побольше. Я бы намочила и посушила… Надо к Лукичу Морозову сходить. Он знает, как сохранить получше.

— К Морозову не ходите, мамаша, — нахмурился Леденцов. — У меня с ним еще старые счеты не сведены. Много он о себе воображает. Ванька со своей бандой всю жизнь мне проходу не давали. «Франт лихой, набит…» Я им покажу, чем я набит! — сквозь зубы процедил Леденцов и покраснел от злобы. — Не ходите к Морозовым, — строго закончил он.

— Ну не пойду. Бог с ними!

— И вообще держите себя по достоинству.

— Молод ты, Валечка.

— В том-то и беда, что молод, — с огорчением согласился Леденцов. — Он повернулся на каблуках и направился в соседнюю комнату.

— Пойду одеваться.

После прихода немцев Леденцов сильно изменился. В этом подлеце немцы нашли единственного во всем городе помощника.