— Не сомневайтесь, Николай Павлович. Сделаю всё аккуратно. Комар носа не подточит. Только поедет ли доктор?

— Поедет, — твердо сказал начальник и встал. — Можно собираться, и трогайтесь. Не послать ли с вами еще кого-нибудь?

— Не надо. Лошади тяжело. Дороги в лесу не просохли.

Попрощавшись с учителем и раненым другом, Ваня сбегал домой за черенками, и, когда вернулся назад, лошадь, запряженная в телегу, уже поджидала у дома Завьяловых. Старик внимательно проверил упряжку, подложил сена и сунул под него свой мешочек.

— Ну, садись, что ли!

Ваня забрался на телегу, и они тронулись.

Лошадь бежала бойко. Телегу встряхивало так, что один раз Ваня чуть не откусил язык.

— Ты чей? — спросил старик.

— Я Морозов.

— Василия Морозова внук, что ли?

— Да.

— Вот оно что. Мы с ним ровесники. Давно не видались.

— Вы его знаете? — обрадовался Ваня.

— Ну, как не знать!..

— Я вас очень прошу… Если вы увидите дедушку… расскажите про меня. А маму мою вы знаете? Анну Алексеевну.

— Знаю, как же…

— И ей расскажите…

— А чего рассказать?

— Ну, что я живой и здоровый.

— Так тебе лучше самому сходить.

— Мне нельзя, — с тоской сказал мальчик. — Немцы поймать могут. Вот если бы ночью потихоньку через пустырь пробраться…

На вид Завьялов казался угрюмым, молчаливым человеком, а на самом деле оказался отзывчивым, добродушным и очень разговорчивым. Всю ночь старик без устали говорил о немцах, с которыми воевал в первую мировую войну, о колхозе и, наконец, о пчелах, которым посвятил остаток жизни.

Ваня дремал и мало понимал из того, что рассказывал старик, и только когда он заговорил о пчелах, мальчик заинтересовался. Он не представлял себе фруктовые сады без пчел. Всегда в его воображении где-то между, рядами яблонь стояли чистенькие разноцветные домики-ульи.

Пчелы нужны садоводу как опылители. Они переносят пыльцу с цветка на цветок. Кроме того, они дают много меда.

Ваня внимательно слушал, пока сон не свалил его.

Заметив, что мальчик крепко спит, старик уже не мог остановиться. Он продолжал говорить, обращаясь к лошади.

Как и предполагали, к восходу солнца приехали в Заречье.

Митрохин до прихода немцев работал на мельнице, дружил с Завьяловым и встретил его с радостью.

Несмотря на ранний час, быстро вскипятили самовар и ради редких гостей Митрохин выставил на стол всё лучшее, что нашлось в доме.

Завьялов крякал от удовольствия, не спеша принимаясь за еду. Ваня торопился. Наскоро выпив чай, он сунул в карман пару лепешек, взял узелок с черенками и вышел со двора.

Заречье раскинулось на пригорке, и, отсюда хорошо был виден город.

Тоскливо посмотрел Ваня на крыши родного города, разыскал глазами свой дом, вздохнул и отправился в путь.

В лес немцы запрещали ходить под страхом смертной казни. Ваня знал, что если его увидят немцы, то расстреляют без всякого предупреждения. Такие случаи уже бывали. Наивные горожане платились жизнью за то, что ходили в лес за шишками или валежником.

Ваня обогнул речку и подошел к опушке. Неожиданно за спиной раздался крик.

— Эй! Стой!

Вместо того чтобы остановиться, мальчик сорвался с места и бросился в лес, словно его хлестнули кнутом. Бежал он без оглядки, петляя из стороны в сторону. Ветки больно царапали лицо, но он ничего не замечал.

Попав к партизанам, он считал, что перешел невидимую линию фронта и никаким запретам, немецким указам не должен подчиняться.