Противное чувство ждать выстрела в спину. Он уже познакомился со свистом пуль тогда, в саду.

Нет. Ничего. Никто не стрелял. Ваня остановился. Погони не слышно. Кругом на разные лады мирно распевали зяблики и синички. Лесная тишина успокоила мальчика, и он уверенно зашагал к цели. Ему нужно было сделать большой крюк, обогнуть половину города, чтобы выйти на дорогу к оврагу. Мальчика не переставало тревожить положение в доме. «Не случилось ли чего с матерью и дедом? Может быть, зайти к Володе Журавлеву, который живет на самой окраине, у оврага?» И все-таки он отбросил эту мысль. «Нельзя, Николай Павлович строго приказал не показываться в городе».

Солнце стояло уже высоко, когда Ваня вышел к оврагу. Яблонька была цела и словно поджидала его. За прошлое лето она дала сильный прирост и заметно раскинула крону. Благодаря оврагу лес не закрывал от нее солнце, и яблоня чувствовала себя прекрасно.

Несмотря на усталость, Ваня сразу принялся за дело. От черенков срезал концы до второй почки, боясь, что они отмерли. Прививал опять копулировкой в расщеп. Он считал этот способ лучшим из всех. Однажды дед привил таким способом большую ветку с плодовыми почками. Она легко прижилась и в первый же год дала нормальный прирост.

Минут через сорок все черенки были привиты и лишние ветки на дереве обрезаны. Юный садовод облегченно вздохнул.

— Живи счастливо! — прошептал он, обращаясь к дереву. — Ты теперь спряталась от немцев в лесу. Настоящая партизанка.

«Вот замечательное название для нового сорта. Если плоды окажутся хорошими, он назовет свой сорт «партизанкой».

Надо было бы заняться яблоней серьезно: взрыхлить землю, перевернуть дерн, основательно подкормить навозом. Но без лопаты ничего не сделаешь. Ваня руками нагреб прошлогодних листьев и уложил их вокруг яблони.

— Ну, прощай, «партизанка», — сказал он, полюбовавшись на деревцо. — Но я вернусь. Обязательно вернусь.

На обратном пути Ваня несколько раз отдыхал. Сказывалась бессонная ночь. В Заречье пришел к вечеру, еле передвигая ноги. Его уже поджидали.

— Долго ты гулял. Мы было на поиски собрались.

— Устал очень, — сознался мальчик.

— Ясно, устал. Такую дорогу пробежал. Садись, поешь.

— Не хочется.

— А ты приневоль себя.

— Пускай он лучше полежит, — вмешался Митрохин.

Ваня лег на диван и моментально заснул.

Часа через три его разбудили. В комнате было уже темно. Из предосторожности, лампу не зажигали. Плохо соображая, что происходит, Ваня машинально поел и вышел во двор. Завьялов возился с упряжкой, а около телеги стоял человек.

— Надо ехать. Пока луна не взошла, — сказал старик. — Садись, доктор, устраивайся. А ты чего стоишь? Не проснулся еще?

Свежий воздух прогнал остатки сна, и Ваня подошел к хозяину поблагодарить и попрощаться.

— Вы знаете Морозовых? — спросил он Митрохина.

— Ну, как же не знаю!

— Я вас очень прошу… Если вы увидите деда или маму, скажите, что я жив и здоров и все черенки привил. Но домой мне заходить нельзя: Николай Павлович не велел.

— Я к ним обязательно зайду, — охотно согласился Митрохин.

— Большое вам спасибо.

— Ладно. Чего тут! Залезай в телегу да спи. Не холодно тебе?

— Нет.

Доктора, ехавшего с ним, Ваня знал по школьным осмотрам. Леонид Григорьевич волновался. Он беспрерывно крутил цыгарки, и как только одна догорала, от нее прикуривал вторую и снова начинал дымить.