Ветка резко дернулась в его руке, затянутой в перчатку, когда две стрелы – их едва ли разделял удар сердца – вонзилось в обтесанное дерево. Перрин опустил палку, чтобы показать две стрелы, – их острые наконечники прошили твердую древесину с двух сторон. Три сотни шагов – не малое расстояние для выстрела, но он избрал для этого Джондина Бэррана и Джори Конгара. Лучших стрелков из тех, что были в его распоряжении.

– Если до этого дойдет, ваши люди даже не увидят, кто их убивает, и оружие окажется слабым аргументом против длинных луков Двуречья. Но я надеюсь, что это все-таки не понадобится.

Изо всех сил он подбросил палку в воздух.

– Мои глаза! – проревел Мишима, хватаясь за меч, осаживая своего чалого жеребца и одновременно стараясь не упустить из виду Перрина и его ветку.

Капитанский шлем упал и покатился по траве. Генерал Знамени даже не подумала потянуться за мечом, но тоже старалась смотреть и на Перрина, и на палку. Сначала пыталась. А потом стала следить за веткой, которая стремилась все выше и выше, до тех пор пока не зависла в воздухе в сотне футов над ними. Внезапно палку окутал шар пламени, такого яростного, что Перрина обдало жаром, как из печи. Берелейн подняла руку, защищая лицо. Тайли же задумчиво продолжала наблюдать.

Пламя пылало лишь несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы превратить дерево в пепел, который тотчас закружился на ветру. В жухлую траву упало лишь два наконечника от стрел, припорошенные золой. В месте падения заплясали язычки пламени и принялись расти. Даже боевые кони испуганно зафыркали. Белая кобыла Берелейн взвилась, пытаясь избавиться от поводьев и ринуться прочь.

Перрин тихо выругался – ему следовало подумать о наконечниках – и собрался было спрыгнуть с коня и затоптать огонь, но, прежде чем он успел перекинуть ногу через седло, язычки пламени пропали, оставив после себя лишь тонкие нити дыма, поднимающиеся от черного пятна на траве.

– Молодец, Нори, – проговорила сул’дам, ласково поглаживая дамани. – Нори – самая замечательная дамани.

Облаченная в серое женщина застенчиво заулыбалась. Но вопреки словам, сул’дам выглядела обеспокоенной.

– Что ж, – заговорила Тайли, – у вас есть марат’ …

Она замолчала, поджав губы.

– У вас есть Айз Седай. И не одна? Это не так важно. Не могу сказать, что те Айз Седай, с которыми мне доводилось встречаться, сильно меня впечатлили.

– Это не марат’дамани, мой Генерал, – тихо произнесла сул’дам.

Тайли сидела неподвижно, внимательно изучая Перрина.

– Аша’ман, – выговорила она наконец. Это было утверждение, а не вопрос. – Вы меня интригуете, милорд.

– И еще кое-что, чтобы убедить вас окончательно, – объявил Перрин. – Тод, обмотай знамя вокруг древка и принеси сюда.

Не услышав ничего в ответ, он оглянулся через плечо. Тод смотрел на него широко распахнутыми глазами.

– Тод.

Вздрогнув, Тод принялся сматывать Красного Орла. После он понуро подъехал к Перрину и передал ему сверток. Он так и остался сидеть в седле с протянутыми руками, в надежде получить назад хотя бы древко.

Пришпорив Ходока, Перрин проехал вперед, держа знамя параллельно земле.

– Двуречье было сердцем Манетерена, Генерал Знамени. Последний король Манетерена погиб в сражении как раз на том месте, где спустя годы возникла деревня Эмондов Луг, в которой я вырос.