Она раздраженно покачала головой. По каким-то непонятным для Фэйли причинам Севанне нужно было, чтобы все знали, что Галина – Сестра. Видимо, она считала, что это делает ей честь.

– И почему ты так рано, Терава? Я даже еще не поела. Хочешь вина?

– Воды, – отрезала Терава. – Рано? Солнце уже над горизонтом. Я пришла до того, как оно встало. Скоро ты сможешь посостязаться в лени с местными жителями, Севанна.

Лузара, добродушная доманийка-гай’шайн, резво взяла серебряный кувшин с водой и наполнила кубок. Севанну, видимо, веселило то, что Хранительницы пили только воду, но тем не менее требуемое всегда было наготове. Лишний раз оскорблять их не хотелось даже Севанне. Меднокожая доманийка раньше была купчихой, но даже несколько серебристых нитей в черных волосах до плеч не спасли ее от плена. Она была изумительно красива, а Севанна собирала все дорогое, стильное и прекрасное, даже если это принадлежало кому-то еще. Лузара присела в грациозном реверансе и с поклоном протянула поднос Тераве, восседавшей на подушке. Все это она сделала именно так, как было предписано, но по пути к своему месту у стены она улыбнулась Фэйли. И что самое плохое, улыбка была заговорщицкой.

Фэйли подавила вздох. В последний раз ей досталось как раз за вздох в неподходящий момент. Лузара была одной из тех, кто поклялся ей в верности за последнюю неделю. После Аравайн Фэйли старалась выбирать осторожно, но отказать тому, кто хотел поклясться, – значит, создать предателя, так что теперь у нее было весьма внушительное число сторонников, правда, в большинстве их она не была уверена. Теперь она начала думать, что на Лузару можно положиться или в конце концов доманийка не станет предавать ее осознанно, но женщина воспринимала ее планы побега как детскую игру, словно им ничего не будет, если они проиграют. Такое ощущение, что торговлю она тоже воспринимала именно так и не задумываясь зарабатывала и теряла состояние за состоянием. Но в случае проигрыша у Фэйли не будет возможности начать все сначала. И ни у нее, ни у Аллиандре, ни у Майгдин. Ни у Лузары. Тех гай’шайн Севанны, что предприняли попытку к бегству, держали в цепях, когда им не нужно было исполнять какие-то поручения или прислуживать хозяйке.

Терава сделала глоток, затем поставила кубок подле себя на цветастый ковер и впила в Севанну стальной взор:

– Хранительницы считают, что настало время выступать на север и на восток. В горах мы легко найдем защищенные долины и доберемся мы до них дней за десять. Даже при том, что из-за гай’шайн не сможем передвигаться достаточно быстро. Эта местность открыта со всех сторон, так что наши набеги с целью добычи провианта будут охватывать все большие территории.

Зеленые глаза Севанны встретили этот взгляд не моргая. Вряд ли самой Фэйли удалось бы проделать то же самое. Севанну очень раздражало, когда Хранительницы встречались без нее, и нередко она потом срывала злость на своих гай’шайн. Но сейчас, прежде чем ответить собеседнице невозмутимым тоном, она улыбнулась и отпила вина, словно бы собиралась разъяснить какому-нибудь тугодуму то, что он никак не может понять.

– Здесь плодородная почва. И у нас есть их семена, которые мы не преминем присовокупить к своим. А кто знает, насколько плодородна почва в горах? Благодаря набегам у нас есть крупный рогатый скот, овцы, козы. Здесь отличные пастбища. А что известно о пастбищах в горах, а, Терава? Здесь у нас воды больше, чем когда-либо было у любого клана. А знаешь ли ты, где в горах вода? А что касается защиты, кто осмелится напасть на нас? Местные бегут от наших копий.

– Не все, – сухо заметила Терава. – Кое-кто вполне может дать копьям отпор. И что, если Ранд ал’Тор пошлет какой-нибудь другой клан против нас? Мы узнаем об этом, только когда услышим сигнал боевого рога. – Вдруг она тоже улыбнулась, но улыбка коснулась лишь губ, глаза остались серьезными.