Лойал посмотрел вниз на жену. Его жену. Она подняла руку и провела изящными пальчиками по его усам. Ну или по тому, что в скором времени должно стать усами.

– Ты очень красив, и, я думаю, усы тебе очень пойдут. И борода тоже.

– Чепуха, – не преминула встрять мать. Как это ни удивительно, но она промокала глаза небольшим кружевным платком. Она никогда не была особо сентиментальной. – Он еще слишком молод для этого.

На секунду ему почудилось, что уши Эрит стали отклоняться назад. Нет, должно быть, это все-таки воображение. Он уже несколько раз имел с ней весьма продолжительные беседы, и Эрит – замечательный собеседник; хотя, если задуматься, скорее слушатель, но то немногое, что она говорила, всегда звучало очень основательно. И он был уверен, у нее очень мирный характер. Однако ему не дали времени на дальнейшие раздумья. Упершись в его руки, Эрит приподнялась на цыпочки, и Лойал склонился, чтобы их носы соприкоснулись. По правде говоря, они терлись носами дольше, чем это прилично в присутствии Старейшины Хамана и его матери; но все мысли исчезли, стоило ему только вдохнуть аромат его жены, а ей – его. А чувствовать, как ее носик касается его! Чистое блаженство! Он обхватил ладонями голову девушки, и ему едва хватило силы воли, чтобы не потрогать ее ушко. А она все-таки потрепала его за одну кисточку! Лишь спустя некоторое время – очень долгое время – он, наконец, услышал голоса.

– Коврил, дождь никак не унимается. Ты не можешь заставить нас снова отправиться в путь, когда наконец-то у нас есть надежная крыша над головой и подходящие кровати для ночлега. Нет! Я говорю. Нет! Сегодня ночью я не стану спать на голой земле, или в сарае, или, что куда хуже, в доме, где у меня свисают ступни и колени даже с самой большой кровати! Порой мне даже хотелось отказаться от оказанного гостеприимства, и пусть все сгинет, если это грубо!

– Ну, раз вы так настаиваете, – без особого восторга согласилась мать, – но я хочу, чтобы завтра мы вышли уже на рассвете. Я не собираюсь тратить впустую даже час. Книга Перехода должна быть открыта как можно скорее.

Лойал ошеломленно выпрямился:

– Так вот что обсуждает Великий Пень?! Такое нельзя допустить, только не сейчас!

– В конце концов, нам все равно придется покинуть этот мир, так же как и прийти в него, когда Колесо повернется, – ответила мать, подойдя к ближайшему камину и расправив юбки снова. – Так написано. Сейчас как раз самое подходящее время, и чем скорее это случится, тем лучше.

– Вы тоже так считаете, Старейшина Хаман? – взволнованно уточнил Лойал.

– Нет, мой мальчик, ни в коей мере. Как раз перед нашим уходом я целых три часа говорил перед Пнем, и, надеюсь, мне удалось переманить несколько умов на правильный путь. – Старейшина Хаман взял высокий желтый кувшин, наполнил голубую чашку чаем, но не стал пить, а принялся задумчиво рассматривать напиток. – Но, боюсь, твоя мать склонила на свою сторону куда больше. Она и правда может добиться нужного ей решения уже в ближайшие месяцы.

Эрит налила чаю его матушке, затем наполнила еще две чашки и принесла одну ему. Уши Лойала опять задрожали от смущения. Это должен был сделать он. Ему еще очень многому предстоит научиться, чтобы стать хорошим мужем, и он прекрасно это осознает.

– Если б я мог выступить перед Пнем… – горько протянул он.

– Я смотрю, ты действительно этого хочешь, муж. – Муж. Значит, Эрит настроена крайне серьезно. Звучит так же веско, как «сын Лойал». – И что бы ты сказал Пню?

– Не хочу, чтобы он позорился, Эрит, – встряла мать прежде, чем он успел открыть рот. – Лойал неплохо пишет, и Старейшина Хаман говорит, что в нем есть задатки ученого.