– Что у нас еще, Башир?

Комнаты, в которых она жила с Ланом, были довольно просторными, но зато в них повсюду гуляли сквозняки. Рамы не слишком плотно прилегали к оконным проемам, и за время своего существования дом основательно просел, так что порой приходилось подтесывать двери, чтобы те свободно могли закрываться и открываться, отчего везде получались щели, в которых неустанно свистел ветер. Пламя в каменном очаге плясало, словно в костре под открытым небом, трещало и сыпало искрами. Ковер на полу был так затерт, что Найнив затруднялась различить узор, который когда-то его украшал, тем более что его прожгли в таком количестве мест, что сосчитать их не представлялось возможным. Кровать с массивными столбиками по углам и обветшалым балдахином была широкой и крепкой, а вот матрас был набит неровно, и количество перьев, торчащих из подушек, явно превышало количество пуха. Одеяла представляли собой скорее сплошную штопку, чем заштопанное полотно. Но Лан рядом, и это полностью преображало комнаты. Они превращались в настоящий дворец.

Он как раз стоял возле одного из окон, где стоял с тех самых пор, как началось нападение, и теперь, судя по всему, наблюдал за работой, идущей снаружи. Или, возможно, осматривал результаты побоища, которые покрывали всю землю вокруг усадьбы. Лан стоял так неподвижно, что его можно было принять за статую – высокий мужчина в ладно скроенном темно-зеленом камзоле, его плечи достаточно широки, чтобы талия выглядела стройной, а темные волосы до плеч схватывает кожаный шнурок хадори, на висках заметна седина. Его лицо сурово, но все же он прекрасен. В ее глазах он всегда прекрасен, и пусть остальные говорят, что им вздумается. Только лучше пусть держат свое мнение при себе в ее присутствии. И Кадсуане тоже. Кольцо с безупречным сапфиром холодило правую руку Найнив. Лана скорее переполняет гнев, а не враждебность. Она всегда считала, что это кольцо не без изъяна. Полезно знать, что кто-то поблизости излучает злость или враждебность, но это вовсе не значит, что эти эмоции направлены на тебя.

– Мне пора возвращаться на улицу и браться за дело, – сказала она, поднимаясь.

– Еще рано, – откликнулся он, не отворачиваясь от окна. Что бы там ни показывало кольцо, глубокий голос Лана прозвучал спокойно. И совершенно непреклонно. – Морейн всегда говорила, что головная боль свидетельствует о том, что она слишком много направляла. А это опасно.

Рука потянулась к косе прежде, чем Найнив успела справиться с собой и опустить руку вниз. Можно подумать, он знает об этом больше нее! Ну разве что иногда он оказывается прав. Двадцать лет, прожитых в качестве Стража Морейн, научил Лана всему, что мужчина может узнать о саидар.

– Голова прошла. Я в порядке.

– Не раздражайся, милая. До сумерек осталось всего лишь пару часов. Большую часть работы все равно отложат на завтра. – Пальцы его левой руки сжались на эфесе меча, потом разжались и снова сжались. Только рука и двигалась.

Айз Седай поджала губы. Она раздражается? Найнив яростно расправила юбку. Она вовсе не раздражается! Лан редко пользовался своим право руководить ею наедине – да будь проклят Морской Народ, придумавший такое правило! – но когда пользовался, то спорить с ним было невозможно. Конечно, она все равно может уйти. Он не станет удерживать ее силой. Найнив была в этом уверена. Абсолютно уверена. Просто она не собирается никоим образом нарушать их брачные клятвы. Даже когда так хочется пнуть любимого мужа в голень.

Пнув вместо этого юбку, она подошла к Лану; ее ладонь скользнула ему под локоть. Его руки на ощупь были твердыми, словно камень. Точнее, твердыми были мышцы – что очень даже чудесно, – но они были напряжены, словно Лан поднимал огромную тяжесть. Свет, как бы ей хотелось, чтобы их связывали узы, чтобы она сейчас могла понять, что же его так беспокоит.