– Верно, – поддержала Аллиандре, выпрямляясь. Она оторвалась от досок: слезинки оставили чистые следы на покрытых пылью щеках, однако новых слез уже не было. Она – королева и не может позволить себе терять присутствие духа на глазах у горничной, полной решимости. – У нас все получится. А если нет… Если нет, то я не хочу умереть вот в этом! – Расстегнув золотой пояс, она гордо зашвырнула его в угол подвала. Золотой ошейник полетел следом.

– Они нам еще пригодятся, чтобы пробраться через лагерь Шайдо, – ласково напомнила ей Фэйли. – Пусть Галина не станет помогать нам выбраться, но лично я все равно собираюсь сегодня сбежать. – Случай с Дайрайне не оставлял иного выхода. Байн с Чиад не смогут прятать ее вечно. – Как только мы выберемся отсюда. Мы сделаем вид, что нас отправили за ягодами. – И все же ей не хотелось задеть гордость той, что поклялась ей в верности. – Но сейчас мы точно можем снять их.

Расстегнув пояс и ошейник, она поставила свою корзину вертикально и сложила драгоценности на грязную одежду гай’шайн.

Остальные сделали то же самое. С горьким смехом Аллиандре отправилась подбирать свои атрибуты гай’шайн. Ну что ж, она снова способна смеяться. Фэйли жалела, что ей самой не доступна такая роскошь.

Груда обугленных деревяшек и обгоревших досок, заваливших ступени, напоминала одну из тех головоломок кузнеца, которые так любил ее Перрин. Практически каждая деталь поддерживала другую. Хуже всего то, что где-то там могут находиться обломки, подпирающие более тяжелые бруски, на которых и держится завал. Но если бы им удалось расчистить эту кучу так, чтобы появилась возможность пролезть между толстыми балками… Такой путь был очень опасен. Но если опасный путь – единственный путь к спасению, то остается только следовать по нему.

Несколько досок легко поддались и тут же были сложены у дальней стены подвала. Но дальше девушкам предстояло тщательно выбирать, проверяя, не свалится ли что-то сверху, если убрать эту часть, просовывая руки в завал, чтобы нащупать гвозди, которые могут помешать. Они старались не думать о том, что в любой момент вся эта конструкция может просесть и прищемить, а то и раздробить кость. И только после всех этих предосторожностей можно было начать вытаскивать деревяшку. Зачастую девушки работали подвое, налегая сильнее и сильнее до тех пор, пока кусок не поддавался. Работа шла медленно, громадная куча часто скрипела или слегка сдвигалась. Когда это происходило, все пятеро, затаив дыхание, бросались к стене подвала. Там они оставались до тех пор, пока не появлялась уверенность, что завал не смещается дальше. Работа стала для них центром вселенной. Один раз Фэйли почудился волчий вой. Обычно волки наводили ее на мысли о Перрине, но только не сейчас. Работа, работа и еще раз работа.

И тут Аллиандре вытянула одну из обугленных досок, – и с громким скрипом груда балок поехала вниз. Прямо на них. Девушки ринулись к задней стене подвала как раз в тот миг, когда обломки разъехались в разные стороны, подняв тучи пыли.

Когда подруги прекратили кашлять, и пыль осела настолько, что появилась возможность что-то видеть, выяснилось, что подвал на четверть завален деревянным мусором. Вся работа пошла насмарку, и кроме того, груда опасно кренилась в их сторону. Заскрипев, она еще немного подалась вперед и, наконец, замерла. Стало ясно, что теперь одна вытащенная доска приведет к дальнейшему обрушению. Аррела принялась тихонько плакать. Лучи солнечного света пробивались сквозь дразнящие проломы, в которых виднелось небо, однако не было ни одного достаточно широкого, чтобы кто-нибудь из них мог протиснуться через него, даже худенькая Ласиль. Фэйли видела красный шарф, которым Галина пометила здание. Он дернулся на ветру.

Не сводя взгляда с этого лоскута ткани, она схватила Майгдин за плечо:

– Я хочу, чтобы ты попыталась заставить этот шарф двигаться неестественно, не как от порыва ветра.