— Молчите, ребята, — сказал Седой. — Все будет нормально.

Он взял ножик и протянул его милиционерам, рукояткой вперед.

— Держите. Только храните поаккуратней. Не знаю, что вам наговорили, но этот нож — музейный экспонат, и мы его спасали.

— Слушай, ты! — первый милиционер, забрав нож, показал Седому кулак. Смотри, довыступаешься! Умный очень! Такие умные могут и огрести, за разговорчики!

Но, видно, слова про «музейный экспонат» на него все-таки подействовали, потому что он очень бережно убрал нож в карман.

— Иди вперед! — велел Седому второй милиционер.

И Седой пошел между двух милиционеров, а мы потащились рядом, готовые в любой момент выступить в его защиту и дать любые показания, какие от нас потребуются.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

МЫ ПРОТИВ ВЕРТУХАЯ

До отделения милиции мы добрались минут за двадцать. Дорогой я сумел наконец рассказать друзьям, что произошло в туалете пивбара. Переговаривались мы вполголоса, чтобы Седой и милиционеры нас не слышали, но оттого обсуждали все произошедшее не менее горячо.

— Не фига себе! — присвистнул Юрка. — Слушай, неужели Седой мог убить его этим ударом?

— Не знаю, — растеряно сказал я. — Когда мы уходили Пучеглазый был жив…

— Такое бывает, я читал, — сообщил Димка. — Человеку нанесут удар, от которого у него в мозгу все переворачивается, ну, вроде как, кровоизлияние происходит. И он где-то с минут пятнадцать, с полчаса чувствует себя нормально, а потом раз — и мертв! Сколько боксеров так помирало после боя! Вроде, и в раздевалку уже уйдут, и все ничего, а начнут переодеваться или интервью давать — и падают замертво. И у Джека Лондона это описано.

— Но ведь никто не говорил, что Пучеглазый мертв… — заспорил я.

— Они назвали Седого «убийцей», — напомнил Юрка. — И если б Пучеглазый концы не отдал, то кому бы Седой был сейчас интересен? Я так понимаю, у Седого невезуха такая вышла: от его удара по челюсти в мозгу Пучеглазого что-то перевернулось, или, может, сосудик какой лопнул, и он умел, не выходя из туалета и даже с пола не вставая. Очередной мужик отлить сунулся — глядь, покойничек лежит, да ещё с разбитой челюстью. Ну, тут же вспомнили, с кем он в туалет выходил, и кинулись Седого искать.

— Верно, — угрюмо кивнул Димка. — Других вариантов быть не может. Теперь Седому убийство впаяют.

Мы совсем приуныли. Этого ещё не хватало! История становилась все путаней и поганей. Весь мир, казалось, катится куда-то в тартарары.

— Но ведь я могу засвидетельствовать, что он всего лишь ударил Пучеглазого, и что Пучеглазый сам напал на него с ножом! — сказал я.

— Так милиция и будет тебя слушать! — хмыкнул Димка.

С тем мы и подошли к отделению милиции.

— А вам что здесь надо? Кыш отсюда! — цыкнул на нас один из милиционеров.

— Мы видели, как все было, и можем быть свидетелями, — набравшись смелости, сказал я.

Седой оглянулся и бросил нам:

— Ребята, бегите отсюда! Что вам, неприятностей мало? — и обратился к милиционеру. — Гоните их в шею, пусть не маячат!

Но милиционер нахмурился, будто в раздумье.

— Свидетели, говорите? Ладно, сядьте здесь, у входа. Скажу начальнику, и пусть он решает, выслушать вас или домой погнать.

Мы присели у входа, в небольшой приемной, из которой нам видна была стойка дежурного и стены которой был украшены плакатами на правоохранительные темы.