– Не нужно, – отмахивается он.

– Я должна отрабатывать две недели? – спрашиваю с надеждой. Я не готова так быстро распрощаться со школой и учениками.

– Нет, – отводит взгляд директор. – Ты свободна.

– А как же уроки? У меня сейчас девятый класс…

– У них будет классный час вместо английского, – откашливается Анатолий Павлович. – Мы уже ищем тебе замену… Всё, иди, Виктория, не трави душу.

Он отворачивается, делает вид, что очень занят проверкой каких то бумажек. Я поднимаюсь и выхожу из кабинета директора. Звенит звонок. По привычке дёргаюсь, боясь, что опоздаю на занятие. Но всё осталось в прошлом. Моя жизнь изменилась за несколько часов. Разве так бывает? Что я скажу Паше? Евгению Леонидовичу? Родителям? Я всех подвела.

– Виктория Андреевна! – слышу знакомый детский голос. Ко мне подбегает взволнованная Ксюша. – С вами всё хорошо?

– Терпимо, – отвечаю я. Не хватало ещё ребёнка загрузить своими проблемами. – Лучше скажи, как твои дела?

– Тётя Рита до сих пор болеет, – вздыхает девочка. – Поэтому в школу меня папа привёз. Он сегодня в хорошем настроении. И он больше на вас не сердится. Честно честно, он сам сказал!

– Это хорошо, – улыбаюсь я, не желая расстраивать Ксюшу. – Извини, мне надо идти.

– Мне тоже. До встречи, Виктория Андреевна, – и она бежит по коридору, смешно подпрыгивая и размахивая небольшим портфелем.

Удивительно, что у такой обаятельной умной малышки оказались такие неприятные родители. Я собираюсь вернуться в учительскую и собрать личные вещи, но от внезапной догадки замираю на секунду, а затем мчусь на выход. Если Ксюшу привозил её отец, велика вероятность, что он всё ещё здесь.

Вылетаю на улицу, бегу в сторону парковки. Владимир как раз подходит к чёрной машине. Терять мне больше нечего, поэтому я выкрикиваю его имя. Громов медленно оборачивается. На его лице мелькает удивление, а затем непроницаемая холодная маска вновь сковывает красивые черты.

– Что тебе надо? – недовольно спрашивает он.

– Хоть капельку уважения – это во первых, – на эмоциях бросаю я. – А во вторых, в глаза вам посмотреть захотелось. Что, гордитесь собой, да? Уволить девушку только за то, что она проявила внимание к вашей дочери, – это настоящий мужской поступок, не так ли? Впору друзьям об этом рассказывать. Смотрите, какой я классный – одним взмахом руки чужие жизни разрушаю.

– Всё сказала? – спокойно уточняет Владимир. Ни один мускул не дрогнул на его лице, будто он вообще меня не слушал.

– Нет, не всё. Ксюшу вы тоже будете в подобном ключе воспитывать? Да? Хороший же вы ей пример показываете. Не проявляй человечность, не помогай ближним, не твори добро – иначе от тебя избавятся на следующий же день! Уволят в разгар учебного года.

Владимир смотрит куда то за мою спину, и его лицо оживает: в глазах мелькает замешательство, брови взлетают вверх. Он делает шаг вперёд.

– Папочка, это правда? – тонким голоском спрашивает Ксюша. Она недоверчиво смотрит на Владимира, затем на меня. В её чистом взгляде столько надежды, она ждёт, что мы опровергнем её догадку, скажем, что она неправильно всё поняла.

– Ты должна быть на уроке, – хмурится Владимир, пытаясь скрыть растерянность.

– Я забыла форму в машине. У нас физкультура  сегодня, – бормочет Ксюша. – Так это правда? Ты уволил Викторию Андреевну?

– Нет. Её уволил директор школы.

– Но ведь по твоей просьбе, да?

– Дела взрослых тебя не касаются, – складывает руки на груди Владимир.

Ксюша мотает головой, всхлипывает и кричит:

– Ты всегда так делаешь! Прогоняешь хороших людей!

– Ксюш… – Владимир делает ещё один шаг ей навстречу, но девочка вскидывает руку, словно хочет остановить отца, а затем надрывно всхлипывает и бежит обратно в школу.