…«рассчитываю засесть за пьесу и к 20 марту кончу ее. В голове она у меня уже готова. Называется «Вишневый сад», четыре акта; в первом акте в окна видны цветущие вишни, сплошной белый сад. И дамы в белых платьях». ##* О. Л. Книппер 7 февраля, Ялта. «Время идет быстро! Борода у меня стала совсем седая».

О. Л. Книппер, 14 февраля, Ялта.

…«Когда приеду в Москву, не забудь, надо будет заказать мне шубу, очень теплую и, главное, очень легкую. У меня еще отродясь не было сносной, мало-мальски приличной шубы, которая стоила бы дороже 50 рублей». \

 1904

Ялта, Москва, Берлин, Баденвейлер. Ф. Д. Батюшкову, 19 января, Москва…«на первом представлении «Вишневого сада» 17 января меня чествовали, и так: широко, радушно ив сущности так неожиданно, что я до сих пор никак не могу придти в себя». О. Л. Книппер, 24 февраля, Ялта.

…«Ильнарская ездит по всей России с «Вишневым садом» и печатает на афишах: «специальное разрешение на право постановки дано автором В. Н. Ильнар-ской». Никогда я никаких разрешений не давал». ? Ей же, 12 марта, Ялта.

…«Если в конце июня и в июле буду здоров, то поеду на войну, буду у тебя проситься. Поеду врачом».

Н. Д. Телешову, 1 марта, Ялта.

…«Когда увидите Бунина и Бабурина, то поклонитесь им, пожалуйста». О. Л. Книппер, 8 марта, Ялта:

…«Дуся, в «Русских вед.» чудесно излагается война, особенно морская; неким В. М. Ты приучи себя, читай ежедневно и скоро войдешь во вкус. В. М., как оказывается, это не моряк-адмирал, как я думал, а проV _ _ _.. О стой думский статистик». В. А. Гольцеву, 3 июня, Москва…«как раз перед отъездом я получил предлагаемое письмо. Это пишет дьякон Любимов, учитель нескольких городских училищ, очень хороший, превосходный человек. Нельзя ли сделать что-нибудь?

Подумай, голубчик! Дьякон беден и теперь приходится посылать в Дерпт сыну».

М. П. Чеховой, 6 июня, Берлин…«пишу тебе из Берлина, где я живу уже сутки. Москве после твоего отъезда стало очень холодно, пошел снег и, вероятно, от этого я простудился, началась у меня ломота в ногах и руках, я не спал ночей, сильно похудел, впрыскивал морфий, принимал

 361

тысячи всяких лекарств и с благодарностью вспоминаю только об одном героине, прописанном мне когда-то Альтшуллером». Ей же, 16 июня, Баденвейлер.

…«Я живу среди немцев, уже привык к их компа-нии и к режиму, но никак не могу привыкнуть к немецкой тишине и спокойствию. В доме и вне дома ни звука, только в / часов утра и в полдень играет в саду музыка, дорогая, но очень бездарная. Не чувствуется о о ни одной капли таланта ни в чем, ни одной капли вкуса, но зато порядок и честность, хоть отбавляй. Наша русская жизнь гораздо талантливее, а про итальянскую или французскую и говорить нечего».

«Здоровье мое поправилось, я, когда хожу, уже не замечаю того, что я болен, хожу себе и все, одышка меньше, ничего не болит, только осталась после болезни сильнейшая худоба; ноги тонкие, каких у меня никогда не было. Доктора немцы перевернули всю мою жизнь».

«В 7 час. утра я пью чай в постели, почему-то непременно в постели, в 7? приходит немец вроде массажиста и обтирает меня всего водой, и это, оказывается, недурно, затем я должен полежать немного, встать и в с час.