Послушайте же, - шептал он ему убедительно, плотно притворяя дверь, - скажите же ему, что

 395

я не знаю его, что я же никогда не учился в гимназии. У него ж е повесть в кармане, я ж е знаю. Он останется обедать, а потом будет читать… Нельзя же так. (Подчеркнуто мною. Ив. Б.).

Исполнение одной из ролей он осудил строго до жестокости. Трудно было предположить ее в человеке такой исключительной мягкости. А. П. требовал, чтобы роль была отобрана немедленно. Не принимал никаких извинений и грозил запретить дальнейшую постановку пьесы. «Для меня центром явился Горький, который сразу захватил меня своим обаянием. В его необыкновенной фигуре, лице, выговоре на о, необыкновенной жестикуляции, показывании кулака в минуты экстаза, в свет-лой, детской улыбке, в каком-то временами трагически проникновенном лице, в смешной или сильной, красочной, образной речи сквозили какая-то душевная мягкость и грация, и, несмотря на его сутулую фигуру, в ней была своеобразная пластика и внешняя красота. Я часто ловил себя на том, что л ю-буюсь его жестом или позой». (Подчеркнуто мною. И. Б.). Да, Станиславский был очень глуп.

 396

…«раскрытое окно, с веткой белых цветущих вишен, влезающих из сада в комнату». Подчеркнуто мною. И. Б.

«Спектакль налаживался трудно - и не удивительно: пьеса трудная. Ее прелесть в неуловимом, глубоко скрытом аромате. Чтобы почувствовать его, надо как бы вскрыть почку цветка и заставить распуститься его. лепестки. Но это должно произойти само собой, без насилия, иначе сомнешь нежный цветок, и он завянет».

будет начинаться так: «Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка. Конечно, камень бросался в мой огород»

«Вишневый сад»

- тяжелая драма русской жизни». он считал ее комедией и уверял, что Алексеев Немирович не дочитали этой пьесы до конца…

«В первый раз с тех пор, как мы играли Чехова » приводит в своей книге Ермилов отрывок из воспоминаний Станиславского, - премьера его пьесы («Вишневый сад») совпала с пребыванием его в Москве

…при том же первое представление совпало с днем именин Антона Павловича - 17 января 1904 года».

…«надо было подумать и о самом чествовании и о подношениях Антону Павловичу. Трудный вопрос. объездил все антикварные лавки, надеясь там набрести на что-нибудь, но, кроме великолепной шитой музейной материи, мне ничего не попалось. За неимением лучшего пришлось украсить ею венок и подать его в таком виде… - Послушайте, ведь же чудесная вещь, она ж е должна быть в музее, - попрекал он меня после юбилея.

И все другие подарки, поднесенные Чехову, не удовлетворили его, а некоторые так даже рассердили своей банальностью,

Нельзя же, послушайте, подносить писателю серебряное перо и старинную чернильницу. что же нужно подносить? Клистирную трубку. Я ж е доктор, послушайте. Или носки. Я ж е в рваных носках хожу. «Послушай, дуся, - говорю я ей, - у меня палец на правой ноге вылезает».