Это я понял тогда. И понял еще, что самые важные события — на этот раз я имею в виду науку — могут не повторяться, могут вообще быть единичными случаями, как этот эпизод с девушкой… Тина. Не спрашивайте — почему. Не от Валентины, нет. И уж не от болотной тины, конечно. Просто… В мозгу возникло это имя… Так я о проблеме единичных выбросов в научных экспериментах. Вот здесь я прошу вас быть внимательной. Ваша камера, конечно, все запишет, не сомневаюсь, но рассказываю я не для камеры и даже не для ваших читателей, им вы сами перескажете, могу представить — какими словами, послушайте, я рассказываю для вас, хочу, чтобы вы поняли и узнали, узнали и, главное, поняли… Хорошо? Так вот, в науке есть очень важный принцип, и если он нарушается, наука отступает — это принцип безусловной повторяемости явления при повторении начальных и граничных условий. С этим принципом и ваши читатели, и вы сами сталкивались множество раз. Если кто-то вам расскажет, что видел летающую тарелку перед своим балконом, вы это напечатаете, но фактом науки этот инцидент стать не может, потому что он — один, понимаете? Если вы придете в эту квартиру и проведете хоть весь остаток жизни на балконе в ожидании того, что летающая тарелка прилетит опять… Ничего не получится, верно? Это единичное событие, неповторимое… Наука такими событиями не занимается — не потому, что ученые в принципе не верят в пришельцев, еще со времен Джордано Бруно наука утверждала, что на других мирах есть жизнь, разум, ученый не может отвергать с порога идею о том, что кто-то из разумных мог посещать Землю или посещает сейчас. Но эксперимент этого не подтверждает, несмотря на рассказы многочисленных свидетелей, потому что каждое такое наблюдение единично, неповторимо, не может быть проверено, доказано… Простите, вы что-то хотели сказать?

— Да, но… Вы велели не перебивать…

— У вас такой выразительный взгляд… Перебить можно и взглядом, а не только мыслью, верно?

— Обещаю больше на вас не смотреть!

— Это уж слишком… Скажите.

— Об этих единичных событиях. Я читала в научно-популярных журналах… Честно, я готовилась к этому разговору, что бы вы обо мне ни думали. Везде написано, что единичные события — чуть ли не главное в вашем открытии. И нигде ни слова не сказано, что это имеет отношение к пришельцам… А оказывается… Безумно интересно! Вы можете об этом подробнее?

— Давайте честно: вас лично пришельцы интересуют?

— Меня… Если честно, нет. По-моему, это выдумки. Как-то я даже ездила в экспедицию… Знаете такое место: Эмский треугольник? Говорят, там постоянно какие-то явления… Простите, это не по делу.

— Нет, почему? Расскажите. Меня всегда интересовали личные ощущения, а не газетные описания.

— Личные… Не было. Ничего. Другие что-то чувствовали, давление какое-то, будто кто-то рядом… Видели в небе какие-то круги… А я — ничего. Убеждала себя, честно. Смотрела, слушала…

— Вы считаете, что ваши спутники придуривались? Сочиняли?

— Не знаю. Там и ученые были. Один даже со степенью. В общем, ничего я не увидела.

— Но статью написали?

— Написала, конечно. Послушала, что люди говорят, кое-что сама сочинила…

— Вот-вот. Значит, вы представляете, почему научные работники… извините, терпеть не могу слова «ученый», ученый бывает кот… почему научные работники не верят всей этой халамудре?

— Но ведь что-то здесь есть, наверно, если столько людей…

— Конечно! Что-то же было в идее коммунизма, если столько людей, триста миллионов, строили неизвестно что и шли неизвестно куда, а потом очнулись… и ничего не обнаружили.