– С праздничком, господа скубенты!

– Случилось непредвиденное, Леонид Борисович, – я полюбил ее, – тихо говорил он. – Фиктивный брак обернулся для меня страданием…

Красин хмуро слушал его. Подошла Надя, она изображала беспечную веселую барышню, на нее оглядывались. Красин поцеловал ей руку, заговорил:

– «Кольберг» и «Наташа» проехали благополучно. Если явятся с досмотром, спокойно ешьте конфеты. Коробку оставите в доме Бергов и сразу отправляйтесь на угол Воздвиженки и Моховой, на квартиру Горького. Мария Федоровна Андреева даст вам конверт. Ну вот… я уверен… вы… – он протянул руку.

– Идите, Леонид Борисович, опоздаете, – проговорила она, отворачиваясь. Рукопожатие их распалось.

Кириллов вошел вместе с нею в купе. Он был бледен, смотрел исподлобья, топтался на одном месте.

– Ну не надо, Алексей Михайлович, милый, идите уж и вы, – прошептала она.

– Берегите себя, – обернулся в дверях Кириллов.

– Артиллерия разбила училище Фидлера.

– Там арестовано больше сотни наших парней.

– Ну я им ночью отвечу!

– Бросьте вы свои эсеровские штучки!

– Главное – Николаевский вокзал. Железнодорожники все время атакуют.

– Вагоны с ружьями придут в Перово…

– Молчите! Уверены, что в этой толчее нет провокатора?

– Есть представители Кавказской дружины?

В толпе иногда мелькали лица хозяев: Горького и Андреевой. Горький оживленно беседовал с дружинниками. Андреева давала указания по дому, следила за столом, с которого не убирались еда и самовар. Мелькало в толпе, между прочим, и личико Мити «Огурчика»…

– Вы путешествуете одна, мадмуазель? – в дверях купе стоял сухощавый подполковник с моноклем в глазу.

– Если не считать коробки конфет, – кокетливо ответила Надя. – Не угодно ли, месье?

– Вы знаете, что в Москве волнения?

– Волнения? Какого рода? – Надя подняла брови.

– Весьма серьезного характера. Стрельба. Прошу прощения, – Ехно-Егерн поклонился, повернулся к двери и подумал: «Кабан дремучий Укучуев, так унизить мастера сыска…»

– Мария Федоровна Андреева? – спросил один. – Я Васо Арабидзе. На вашу квартиру готовится налет. Прибыли для охраны по поручению «Никитича».

– Прошу вас, товарищи, но… – проговорила Андреева, и в это время мимо нее проскользнул на лестницу «Огурчик».

– Кто таков? – спросил Арабидзе, поймав его за полу.

– Это раненый из анархистов, – сказала Андреева.

– В чем дело, полковник? – спросила Надя.

– Нет-нет, ничего, прошу прощения, мадмуазель, – он вышел, козырнув.

– Ну, «Огурчик», куда приходят вагоны с оружием? – спросил сиплый голос. – Молчишь? А ежели про пароход рассказать товарищам?

– В Перово, – пробормотал Митя, и был тут же выброшен на площадку.

– Сволочи, псы царские! Пятнадцать душ порешу в память Виктора Николаевича! – ощерившись, он проверил свой маузер.

– Стреляют из центральных бань! – крикнул кто-то.

Драгуны перестроились и поскакали в атаку на бани. Когда площадь опустела, из водопроводного люка спокойно вылез… Витя Горизонтов.