— Да. Так говорят. Я только что оттуда, и вы действительно на нее похожи.

— На кого?

Сын обещал сопровождать меня весь вечер и не оставлять здесь одну.

— На статую. Она называется «Юлия на рассвете».

— Как мило.

— Ее привезли из Китая, она создана из розового мрамора.

— Всего лишь просто похожа.

Прошла мимо двух щебечущих о статуе женщин и направилась к сыну, как вдруг раздался характерный треск в микрофоне, и все голоса стихли.

— Любимая!

Я обернулась и увидела Марко, стоящего на возвышенности с торжественным выражением лица.

— Любимая, сегодня очередная самая важная дата в моей жизни. День, когда на свет появилась такая невероятная женщина, как ты. Моя любимая, моя подруга, сестра, мать моего сына, мое все!

Боже! Как же я не любила весь этот пафос, в котором Марко напоминал мне своего отца Альфонсо. Зачем все это? Зачем показное счастья выпячивать еще больше?

— В этот счастливый день я решил сделать подарок нам обоим и… вознести нашу любовь еще на один уровень выше.

Улыбка пропала с моего лица… и только сейчас я заметила, что рядом с ним стоит мужчина в сутане. Марко все же решил надавить на меня, заставить принять его предложение прилюдно, не дать мне возможности отказаться.

— Ввиду обстоятельств мы с тобой стали мужем и женой только перед людьми, но пришло время стать ими и перед Господом Всемогущим! Я, Марко ди Мартелли, хочу обвенчаться с тобой, моя Юлия.

Он протянул руку с открытой коробочкой вперед, бриллианты засверкали под ярким светом огромных хрустальных люстр, под аплодисменты и умиленные возгласы, под стук моего сердца.

— Скажи, ты обвенчаешься со мной? Да или нет?

— Соглашайся, мам! — шепот Чезаре на ухо.

Тяжело дыша от злости, от ярости, что заставляет вот так подло, с таким сильным нажимом, при сыне, при гостях, при членах семьи. Ступила еще шаг и вдруг услыхала этот звук. Его услышали все. Свист. Вначале тихий, потом нарастающий руладой. Кто-то насвистывал Марш Мендельсона. И внутри меня все холодело, мое сердце перестало биться, оно зашлось в немом, сумасшедшем крике. Все тело наполнилось инеем, а потом враз отмерзло, загорелось, запылало адским огнем. Я смотрела на смертельно бледное лицо своего мужа, на вытянутые лица гостей и медленно поворачивалась на свист… чтобы мгновенно сорваться в пропасть и полететь в нее на адской скорости, чтобы на дне свернуть себе шею, чтобы изрезаться там на куски о ЕГО взгляд, который вспорол все эти годы, как острое, окровавленное лезвие.

Он стоял там… у распахнутых настежь дверей и издевательски улыбался. Сальваторе ди Мартелли вернулся.

Глава 4

Свист прекратился, и он громко захлопал в ладоши. Эхо разнеслось под сводами дома и задребезжало у меня в ушах.

— Браво. Какой прекрасный подарок на День рождения. Позвольте присоединиться к поздравлениям невест…ке.

Зловещая, гробовая тишина все еще висела в воздухе и дребезжала мягкими, вкрадчивыми нотами в его бархатном голосе. Я была близка к обмороку и вцепилась в руку сына. Я понимала, что давлю ему пальцы, но ничего не могла с собой поделать. Я смотрела на лицо Сальваторе и задыхалась. Сколько раз думала об этой встрече, представляла ее себе, но и на секунду не приблизилась к реальным ощущениям, которые испытывала сейчас, пожирая его лицо, его фигуру, его всего. Изменился. Пятнадцать лет поставили отпечаток на нем, поцеловали седыми ниточками его виски, пролегли морщинками в уголках глаз, спрятались в сильном подбородке, под аккуратной щетиной, отразились в его фигуре. Он стал мощнее, больше…и намного опаснее. Я эту опасность ощутила каждой мурашкой на своем теле.