С точки зрения Леви, у нее был кошмарный, смешной акцент. В его мире черные были горожанами. Островитяне и провинциалы представлялись ему диковиной, полумифическим пережитком прошлого. Чем-то вроде Венеции, в которую их возил Говард: Леви не мог избавиться от чувства, что этот город со всеми его жителями - сплошное надувательство. Не бывает городов без асфальта. И что это за водное такси? То же недоверие он питал к фермерам, к людям, которые что-нибудь плетут или вышивают, и к своему учителю латинского.

- Ага… Ну я пойду, ладно? У меня дела и… Вы бы не вставали, сестра, упадете же - счастливо.

- Стой!

- Ну что такое?

Леви подошел к ней, и женщина сделала нечто фантастическое - схватила его за руки.

- Интересно, какая она, твоя мать?

- Мама? Вы о чем? Вот что, сестра, - сказал Леви, высвобождая руки. - Вы меня с кем-то путаете.

- Я к ней как-нибудь зайду. Она, должно быть, очень милая, если судить по детям. Шикарная женщина, да? Почему-то я представляю ее шикарной и деловитой.

Мысль о шикарной и деловитой Кики заставила Леви улыбнуться.

- Не знаю, о ком это вы. Моя мама вот такая… - Леви растянул руки поперек крыльца. - И чуть не воет от скуки.

- Воет от скуки… - повторила та, словно ей сообщили что-то сногсшибательное.

- Ага, вы с ней похожи - у нее тоже крыша слегка набекрень, - пробормотал Леви, понизив голос, чтобы старуха его не услышала.

- Признаюсь, мне тоже скучно. Они там внутри распаковываются, а я сиди на крыльце. Правда, я сейчас не в лучшей форме, - поделилась она с Леви, - да еще пилюли, которые я пью… после них я так странно себя чувствую. Все это меня угнетает - я люблю быть в гуще событий.

- А… Знаете, мама устаивает сегодня вечеринку - может, заглянете? Потрясете костями и все такое. В общем, приятно было с вами поболтать, но мне пора - вы только не волнуйтесь. И на солнце вам лучше не сидеть.

9

Как это нередко бывало, песня, звучавшая в наушниках Леви, кончилась, едва он толкнул калитку дома 83 по улице Лангем. Нынче вечером фамильное гнездо показалось Леви нереальным - неужели он здесь живет? Дом Белси был великолепен. Он тонул в солнечном свете. Солнце ласкало дерево и ослепляло окна золотом своих отражений, солнце заливало дерзкие багряные цветы, которые выстроились у передней стены, жадно впивая его каждой клеткой. Было двадцать минут шестого. Вечер обещал быть чувственным: теплым и уютным, и в меру прохладным, чтобы ты не взмок. Леви представил, как готовятся к нему девушки по всей Новой Англии: раздеваются, принимают душ и вновь одеваются - в свежую, женственную одежду; чернокожие жительницы Бостона выпрямляют волосы и смазывают ноги маслом; в ночных клубах метут полы, бармены приходят на работу, а диджеи еще дома - отбирают, стоя на коленях, диски и складывают их в свои массивные серебристые контейнеры. Однако эти, обычно столь пленительные, картины тускнели и горчили при мысли, что вся компания Леви на сегодня - толпа белых людей в три раза старше его самого. Леви вздохнул и сделал медленный круг головой. Внутрь идти не хотелось, и он остался стоять на садовой дорожке, на полпути к дому, свесив голову и подставив спину заходящему солнцу. Кто-то украсил петуниями подножие бабушкиной скульптуры - метровой каменной пирамиды в передней части двора, обрамленной двумя американскими кленами. Их стволы и ветви обвивали еще не зажженные гирлянды.

Как же все-таки здорово, что я избежал всех этих приготовлений, думал Леви, когда его карман внезапно зажужжал. Он вытащил мобильный - смс от Карла. С минуту он гадал, кто этот Карл такой. «Вечеринка в силе? Могу заскочить.