|
— У нас есть показания слуг Божьих, — сказал епископ, — или ты не знаешь о том? Делауро знал, внимательно изучал бумаги и нашел, что свидетельства больше говорят об умонастроении настоятельницы, чем о состоянии Марии Анхелы. Все места, где девочка находилась в день приезда, и все, что она трогала, было окроплено святой водой. Каждый, кто дотронулся до нее, был наказан постом и покаянием. Послушница, укравшая у нее кольцо, была приговорена к тяжелым работам на огороде. Все видели, как девочка с удовольствием раскромсала козла на куски, ободрала и съела его мужскую часть и глаза за один присест. Она, мол, похваляется своим умением разговаривать на скверных языках, что позволяет ей легко общаться с любыми африканцами, и даже легче, чем они сами общаются друг с другом, а также понимать животных всякой масти. В день ее появления одиннадцать ручных попугаев гуакамайо, более двадцати лет служивших украшением сада, сдохли без всякой видимой причины. Она околдовывала всю прислугу дьявольским песнопением на разные голоса. Когда она узнала, что ее ищет настоятельница, то нарочно сделалась невидимой и неуловимой. — Тем не менее, — сказал Делауро, — думаю, что все это, кажущееся нам дьявольским наваждением, есть не что иное, как негритянские обычаи и уловки, коим она научилась у рабов, когда ее забросили родители. — Не спеши, — предостерег его епископ. — Дьяволу больше нравится смущать наш разум, нежели вгонять нас во грех. — Значит, лучшим подарком для него были бы муки экзорцизма, которому мы подвергли бы невинное создание? — спросил Делауро. Епископ пришел в ужас. — Или ты противишься велениям Господа нашего? — Нет, отец мой, я всего лишь выражаю свои сомнения, — сказал Делауро. — И покорно приемлю указания Господни. Он вернулся в монастырь, так ни в чем и не убедив епископа. Его травмированный глаз медик прикрыл повязкой. Во всех коридорах и по дороге через сад он встречался взглядом с людьми, но никто не вымолвил ни единого слова. Все живое будто еще не очнулось от затмения. Когда тюремщица открывала дверь камеры Марии Анхелы, Делауро чувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а ноги грозят подкоситься. Чтобы снова овладеть собой и вернуться к утреннему твердому настрою, он спросил девочку, видела ли она затмение солнца. Да, она все видела через окно. И не может понять, почему у него повязка на глазу, если она смотрела на солнце без стекла, а глаза у нее не болят. Она рассказала ему, что тюремщица и, наверное, все монахини смотрели на небо, преклонив колена, а в монастыре стояла мертвая тишина, пока не запели петухи. Но в затмении она не нашла ничего сверхъестественного. — Солнце уходит каждый вечер, — сказала она. В ней что-то изменилось, но что это было, Делауро не мог определить и ощутил лишь какую-то витавшую в воздухе грусть. Он не ошибся. Когда принялся врачевать ее ссадины и ранку на ноге, девочка взглянула ему прямо в глаза и дрогнувшим голосом сказала: — Я скоро умру. Делуаро оцепенел. — Кто тебе сказал? — Мартина. — Ты ее видела? Девочка сообщила, что монахиня два раза побывала у нее в камере, учила ее вязать, и они вместе наблюдали затмение. Она сказала, что Мартина — добрая и ласковая и что настоятельница разрешила брать у нее уроки вязания и смотреть с ней заход солнца на море. — Так-так, — отозвался он как ни в чем не бывало. — И когда же она назначила тебе умереть? Девочка сжала губы, стараясь не заплакать. |
