|
В них бушевало синее пламя. Яркий синий огонь с едва уловимыми чёрными всполохами. Огонь! И мне казалось — я слышу его гул и его рёв. И я в ужасе переводила взгляд с одного глаза на другой, и как-то слишком запоздало поняла, что ректор склонился ещё ниже… Мне просто казалось, что ревущее синее пламя приближается, поглощая мою душу, грозясь сжечь меня дотла, яростное и угрожающее… А в следующий миг я вздрогнула всем телом от прикосновения сухих горячих губ к моим собственным.
Сердце пропустило удар, и остановилось вовсе, когда сильные ладони соскользнули по плечам вниз, рывком прижимая к… Мучительный стон. И ректор отпрянул от меня, стремительно отвернулся, тяжело дыша и сжимая кулаки. Я же едва ли могла сделать вдох. Спустя мгновение в три удара моего сердца, Гаэр-аш всё так же не оборачиваясь глухо произнёс: — Извини. Я стояла с широко распахнутыми от потрясения глазами, сердце заколотилось как птица в силках, ладони взмокли, но хоть не дрожали больше, и почему-то отчаянно захотелось остаться одной и дать волю слезам… Только в комнате Норт, он встревожится. А в кабинете ректора… отчим. И вместо того, чтобы уйти, едва слышно спросила: — Зачем он здесь? Лорд Гаэр-аш, продолжая стоять вполоборота отвернувшись от меня, сухо ответил: — Для передачи прав опекунства. Что?! Я даже не сразу поверила услышанному, но так как ректор шутить не умел, то следовало понимать, что и это вовсе не шутка. К слову — за один день вызвать лорда Дане не представлялось возможным, значит в столицу Седьмого королевства его давно вызвали. Отчим ведь не маг, следовательно, портал ему недоступен, и вряд ли ради его персоны некроманты поднимали драконов. Значит, мой опекун здесь давно находится, либо был вызван не менее трёх недель назад. То есть его появление, как и «передача прав опекунства» была запланирована. Хотя о чём это я? Какая разница, как давно планировалось, гораздо важнее — передача прав кому?! — Предвосхищая твой вопрос, — лорд Гаэр-аш развернулся и посмотрел на меня своими нормальными тёмно-серыми глазами без всяческих огненных всполохов. — Для передачи прав опекунства мне. Я поняла, что сейчас закричу. Просто закричу и забьюсь в истерике. Тьма меня побери, я была готова уже сейчас полежать на этом испещрённом запрещёнными знаками полу, лишь бы избавиться от ректора в качестве опекуна! Проклятая нежить, мне только этого не хватало! — Да ни за что! — Риаллин, — в голосе Гаэр-аша промелькнули стальные нотки. — Мне не понятна твоя реакция. — Вам не понятна моя реакция?! — я, неожиданно для самой себя, сорвалась на крик. И мой голос разнёсся по всему этому странному помещению, вернулся невероятным эхом отразившись от стен, унесся завыванием призраков ввысь в тёмный, на первый взгляд бесконечный потолок, а в следующее мгновение разом вспыхнула вся запрещённая символика, создав впечатление, что мы с Гаэр-ашем стоим посреди звездного неба, причём сами звёзды рассыпались под нашими ногами. И чувство возникло, словно парим в невесомости. Это изменение окружающей обстановки заставило отвлечься от накатывающей истерики, и взяв себя в руки, я тихо, но решительно ответила: — Нет. Ректор, оглядывая происходящее в зале, протянул руку и к его ладони с пола вспорхнуло несколько сотен искорок, заструившихся по спирали вверх, чтобы сложиться сверкающей горкой. Взмах — и искорки взмыли под потолок, замерли на мгновение и потекли вниз сверкающим искрящимся дождем. А Гаэр-аш холодно произнёс: — Я не спрашивал твоего мнения, Риаллин, я поставил тебя в известность. Проследила за тем, как сверкающие огоньки опадают на мою испачканную одежду и гаснут, отчаянно думая, что ответить. |
