|
Это оказалось очень странное помещение, освещенное лишь льющимся через единственное окно светом, что словно растекался по удивительному полу выполненному из полупрозрачных фресок, образующих единую картинку — круга граней. И как завороженная я шагнула на первую линию, проходя первый круг, ещё шаг — во втором, откуда нет возврата, ведь второй круг грани пересекают лишь мёртвые… Остановилась, линии и символы под моими ногами заискрились, наполняясь силой, и я мягко шагнула назад. Замерла, затем оглядела всю картину в целом — это помещение предназначалось для ритуалов. Ритуалов некромантии. Символы, ныне засветившиеся, оказывается покрывали весь пол зала, и чего тут только не было — грани, все семь означающих переход в иную стадию Смерти, Звезда собственно Смерти, «Зов мёртвых», «Призыв», «Перерождение», «Подчинение»… Символы, линии, знаки, и насколько мне хватало моих, должна признать весьма скудных, знаний по некромантии, всё это относилось к запрещённой некромантии. А раз все символы в присутствии Гаэр-аша засветились, значит все они когда-то уже были активированы ректором. Он их использовал. И я одного не понимаю — зачем?! Да за один лишь подобный ритуал некромантов не осуждают и не сажают, их убивают сразу и без разговоров. Это… это…
Я повернулась к Гаэр-ашу, потрясённо глядя на него. — Как ты думаешь, Риаллин, — ректор едва заметно улыбнулся. — Мог я смириться со смертью любимой женщины? Промолчала, даже не желая думать об этом. И предпочитая попросту не знать. Правда, я не хотела об этом знать вовсе, я… — Полагаю, твоих знаний хватило, чтобы понять насколько запрещённые ритуалы я проводил здесь с её телом, пытаясь оживить. Я содрогнулась, представив как здесь, на холодном полу лежала мёртвая девушка… — Да, тело мне удалось вывести, — подтвердил предположение лорд Гаэр-аш. — Но я хотел… А впрочем. Он подошел ко шокированной до крайности мне, взял за плечи, развернул лицом к этому насквозь запрещённому едва освещённому помещению, и так, стоя за моей спиной, наклонился, чтобы прошептать у виска: — Я хотел сказать, любовь моя, что есть лишь одна вещь, достойная опасений и страха — смерть. Смерть, Риаллин. А всё остальное всего лишь вполне преодолимые трудности. От чего-то дрожь во всём теле вернулась и обхватив себя грязными руками, стараясь не выказать собственного состояния, я тихо спросила: — Зачем вы мне это говорите? Ладони ректора на моих плечах сжались сильнее, сам он притиснул меня к своей груди и тихо ответил: — Фактически, я привёл тебя сюда, чтобы ты поняла — панический страх перед встречей с отчимом совершенно лишён смысла. Но, — усмешка. — Раз уж мы здесь, заодно решил сказать и ещё кое-что. И Гаэр-аш прижав меня так, что теперь ощущался жар его тела, полуироничным шепотом поинтересовался: — Тебе понравится лежать совершенно обнажённой на этом полу, в моём присутствии естественно? Я дышать от ужаса перестала. — М-м? — насмешливо протянул ректор, прикоснувшись губами к моему виску. — Нет! — ответила, дрожа всем телом, уже от гнева. — Правда? — Гаэр-аш держал крепко. А затем одним резким движением развернул меня к себе лицом, наклонился и выдохнул: — Я искренне советую тебе, любовь моя, вспоминать об этом помещении каждый раз, когда ты сбегаешь из моего дома посреди ночи, или когда заявляешь мне про спасение Гобби, и, несомненно, я советую отчетливо восстанавливать его в памяти, едва ринешься по доброте душевной спасать кого бы то ни было! Едва дыша, я не столько слушала слова Гаэр-аша, сколько испуганно смотрела в его глаза. |
