Мама читает Ж. Ж. Руссо. Она здорова, но утомляется ужасно. В день операции я заболел гриппом, а во время гриппа и долго после него операция невозможна. Поэтому я должен перед операцией провести месяц в санатории. Бррр!

Интересно будет прочитать «Лето». Каверин говорил, что это лучшая твоя вещь.

Марине привет и любовь. Мама говорит, что она стала такой красивой, какой еще не была никогда. Цени, благодари судьбу и радуйся.

У меня два новых костюма и новое пальто! А сам я не то чтобы очень новый.

Был сегодня на выставке Маяковского. Необыкновенно помпезная, — статьи, картины, десять больших зал…

Целую Таточку.

Твой К. Ч.

27 апреля 1941 г. Ленинград

Милый папа!

Здешний Детиздат все время спрашивает меня: отчего ты не прислал им обратно посланные тебе для подписи два договора — 1) на редактирование «Янки» и 2) на предисловие к «Янки». Сейчас они послали тебе третий договор — на переиздание «Принца и нищего» (они сделали два договора — на мою часть отдельно и на твою часть отдельно). Подпиши и отошли им, пожалуйста, а то они в недоумении.

Я упорно работаю над «Янки», но он движется у меня очень медленно, и уже ясно, что к договорному сроку — 1 июня — мне ни в коем случае не поспеть. Это грустно, но ничего не поделаешь.

Во второй половине мая непременно буду в Москве. Где ты будешь к тому времени — в городе, в Переделкине, в Барвихе? Мы здесь с Лидой ничего точного о ваших намерениях не знаем. Не знаю я, и где ты теперь — в санатории или в Москве. Здоров ли ты? Как ты решил с операцией? Отложить на осень?

30-го я еду с Гулькой на 5 дней в Детское Село. Думаю, Гуле это пойдет впрок.

Маме привет. Мечтаю с вами повидаться.

Коля.

27 апр. 1941 г.

А все-таки неужели ты не можешь прислать мне «Высокое искусство»?

3 № «Звезды» уже вышел.

3 мая 1941 г. Барвиха

Милый Коля. Прочитал твою повесть, не отрываясь. Очень хорошо и увлекательно. Тема трудная, но благодарная, и ты безошибочно разработал ее. Главный герой повести — весь коллектив. Тебе удалось привлечь к этому коллективу такие симпатии читателя, что, когда обнаружилось, что в Кинешме «хлеба нет, город голый» — читатель почувствовал личное горе — и как обрадовался, когда в Симбирске выдали по два фунта на душу. Очень хорошо разделение парохода на «палубу» и «трюм». Катя, Шуша, Звягин, влюбленность Кати, «картофельные котлеты», тиф, Виктор — все изобретательно, талантливо, пластично. Радуюсь твоей новой удаче и понимаю теперь, почему Каверин говорил мне, что это — лучшая твоя вещь.

Недостатки мелкие: немного холодноватое, «беллетристичное» начало и еще некоторая олеографичность манеры. Но эта олеографичность померещилась мне лишь в начале, а потом исчезла — или я перестал ее замечать, поглощенный сюжетом и мастерством. Мастерство большое, чудесное. Композиция безупречна. Диалоги живы почти все. Интересно, что говорят об этом романе в ленинградских литературных кругах?

Черкни мне письмецо: Ст. Барвиха, Балтийско-Белорусской ж.д., Клиника Кремля «Барвиха», мне.

Таточке и Гуле — приветы.

Слыхал ли ты, что Детиздат перешел в Наркомпрос?

Твой К. Ч.

7 мая 1941 г.  Барвиха

Дорогой Коля. Трепещи: сегодня начну читать 3-й номер «Звезды».

В Детиздат послал письмо, чтобы прислали мне новые договоры. Старых не подписал ввиду малости предложенного гонорара.