С ней был маленький мальчик, Шон, которому было шесть лет. Она сразу сказала Деборе, что ребенок не от Грега. Когда Дебора сделала ошибку, спросив о ее бывшем муже, Шелли заявила, что никогда не была замужем и понятия не имеет, кто отец Шона. Ее тон говорил, что только зашоренные и скучные представители среднего класса могут быть озабочены таким отжившим понятием, как отцовство.

Дебора оставила тему без продолжения, но наглое поведение девицы заслужило черную метку в ее глазах.

Грег считал, что родители в любом случае будут ему рады, не объясняя, почему они приехали и надолго ли собираются оставаться.

Дебора предложила им комнату для гостей, но они отказались. Они предпочитали спать в автобусе, который припарковали за гаражом.

Автобус был немногим больше ракушки. Они вытащили все сиденья и положили матрасы, низенький стол, стулья и походную плитку, хотя Шелли ни разу и пальцем не пошевелила, когда дело касалось еды. Они использовали молочную клеть для хранения консервных банок и картонные коробки для всего остального. Шон спал на набитом сеном матрасе за водительским сиденьем, а Грег с Шелли занимали двойной матрас сзади. Посередине висела занавеска с индийским рисунком, для уединения.

Автобус стоял достаточно близко от бассейна, так что они могли пользоваться тамошним туалетом и душем, не то, чтобы кто-то из них когда-нибудь мылся, насколько могла судить Дебора.

Они не пробыли в доме и пяти минут, как мальчик сбросил всю одежду и бегал совершенно голый. Дебора предпочла не возражать, потому что Шелли уже пела о том, что наши тела так драгоценны и нечего стыдиться наготы.

Дебора была потрясена. Грег уехал в колледж чистым, подстриженным и вежливым, и вот он вернулся, поощряя эту дрянную маленькую выскочку, чьи ценности были эквивалентны пощечине.

При первой возможности Дебора извинилась, поднялась в спальню и позвонила Патрику в Лос-Анджелес. Он был владельцем производства спортивной одежды и проводил время с утра вторника до середины дня пятницы на своей фабрике в Дауни. Она не решилась дать ему приехать домой на выходные, не сообщив, что происходит. Он выслушал ее описание Шелли терпеливо и смущенно. Он издавал сочувственные звуки, но явно думал, что жена преувеличивает.

— Не говори, что я тебя не предупреждала.

Реакция Патрика на Шелли была такой же быстрой, как и ее собственная. У него был более аналитический ум и менее развитая интуиция, чем у Деборы, но он так же быстро почувствовал отвращение.

Патрику было сорок восемь, у него были седеющие коротко подстриженные волосы, жесткие, как проволока, и карие глаза. Он не различал цвета, и Дебора подбирала ему одежду. Он обычно носил свободные хлопковые брюки и спортивные пиджаки, которые она подбирала в светло-коричневых и сероватых тонах. Его рубашки были ослепительно-белыми, с расстегнутым воротничком, поскольку Патрик отказывался носить галстук, за исключением наиболее официальных случаев. Он был стройным и сохранял форму, пробегая по восемь километров, когда приезжал домой на выходные. Дебора была на четыре года моложе, блондинисто-медовая краска для волос скрывала натуральную седину. Как и Патрик, она была кареглазой и худощавой. Они были красивой парой, как реклама достойного старения. По выходным они вместе играли в гольф и иногда — в теннис в загородном клубе.

Патрик терпел «автобусных людей», как он их называл, три дня, и собирался сказать, что они должны уехать, когда Грег заявил, что Шелли на пятом месяце беременности, должна родить в августе, и им нужно место, где жить.

На какой-то момент Дебора усомнилась, что он говорит правду.