Генри Питтс, мой домохозяин, был во дворе, в футболке, шортах и босиком. Он приставил к дому лестницу и промывал из шланга водосточный желоб, где за зиму скопился толстый противный слой мокрых листьев. Во время последнего ливня небольшие потоки лились на крыльцо у кухонной двери, орошая любого, кто осмелился войти или выйти.

Я пересекла двор и стояла некоторое время, наблюдая за его работой. Становилось прохладно, и я поражалась его способности работать в такой легкой одежде.

— Ты что, собрался умереть от холода?

Генри исполнилось восемьдесят восемь в день святого Валентина, и, хотя он крепкий, как столб, все равно моложе не становится.

— Не-а. Холод сохраняет многие вещи, так почему не меня?

— Ну, наверное.

Вода из шланга создавала зону искусственного дождя, так что я отошла подальше. Генри повернул шланг в другую сторону, неумышленно поливая кусты соседа.

— Ты рано вернулась.

— Я решила отдохнуть днем, или что там от него осталось.

— Трудный день?

Я покачала рукой, обозначив туда-сюда.

— Пришел парень и нанял меня на один день. Как только я сказала да, почувствовала, что сделала глупость.

— Трудная работа?

— Больше бессмысленная, чем трудная. Он дал мне пятьсот долларов наличными, и что я могла сказать? Я соблазнилась.

— Что за дело?

— Это сложно.

— О, хорошо. Мне нравится, когда ты берешься распутывать сложное дело. Я почти закончил. Почему бы тебе не зайти на стаканчик вина, и тогда ты мне все расскажешь?

— Хорошо. Есть еще одна вешь, о которой мне хочется поговорить.

— Может быть, ты останешься ужинать, чтобы нам не торопиться? Я приготовил кукурузный хлеб и кастрюлю тушеного мяса. Если ты придешь в половину шестого, у меня будет время принять душ и переодеться.

— Замечательно. Скоро увидимся.

Генри — единственный человек, с кем я говорю о своих клиентах, разве что добавить его сестру Нелл, которой в декабре исполнится девяносто девять. Его братьям, Чарли, Льюису и Вилльяму было девяносто шесть, девяносто один и девяносто соответственно, и все они были в прекрасной форме. Любые разговоры о бренности стариков к ним не имели отношения.

Я зашла в квартиру и бросила сумку на табуретку. Прошла в гостиную и включила пару ламп, чтобы осветить комнату. Поднялась по винтовой лесенке в спальню, села на край кровати и стащила с себя сапоги. Большинство дней моя рабочая форма проста — джинсы, водолазка и сапоги или теннисные туфли. Могу добавить твидовый блейзер, если испытываю потребность нарядиться. Хотя я способна носить юбки и колготки, они не являются моим первым выбором. У меня даже есть платье, о котором могу с гордостью сказать, что оно подходит для большинства событий. Оно черное и сделано из такого немнущегося материала, что его можно скатать и засунуть в сумку, и вы никогда не почувствуете разницу.

К концу дня я устаю от своей одежды и мне хочется от нее избавиться. Я сняла джинсы и повесила на вешалку. Сняла рубашку и бросила вниз через перила. Оказавшись снова внизу, я подберу ее и присоединю к вещам, ждущим стирки. Пока что я нашла чистый спортивный костюм и шлепанцы, радуясь, как всегда, что нам с Генри ни к чему производить впечатление друг на друга. Насколько я знаю, он идеален, и, подозреваю, что он думает обо мне нечто подобное.

Я снимала у него квартиру последние восемь лет. Когда-то моя студия была гаражом на одну машину. Генри решил, что ему нужен гараж побольше и переделал его в квартиру, куда я въехала. К сожалению, взрыв разнес ее на кусочки шесть лет назад, так что Генри все восстановил и переделал, добавив половинку второго этажа над кухней. На первом этаже у меня гостиная, со столом и диваном-кроватью, где можно разместить ночных гостей.