|
Когда они были мальчиками, разница в пять лет имела большое значение, и Джайлс относился к Робину покровительственно, как к младшему. Но он надеялся, что за зиму, живя под одной крышей, они сумеют стать друзьями, как два взрослых, как ровни. Однако этого не произошло. Если при первой встрече в Вулверхемптоне Робин немного раскрылся брату, после того вечера он опять спрятался в свою скорлупу. Он был очень приятным гостем, всегда готовым поговорить, помолчать или поехать в гости к кому нибудь из соседей, если брат его об этом просил. Но его мысли и чувства были скрыты за непроницаемым барьером юмора и обаяния. Собственно, в этом не было бы ничего страшного, если бы Джайлс не чувствовал, что с братом творится что то неладное. У Робина совершенно пропал вкус к жизни, который раньше был его отличительной чертой. Джайлс часто заставал брата в кресле, смотрящим в никуда. Он подозревал, что виной этому была женщина, которая теперь стала графиней Кандовер. Если же нет, значит, причины лежат глубже, и их еще труднее разгадать. Как бы там ни было, Джайлс чувствовал, что в брате произошел какой то надлом, и что, может быть, ничего изменить уже нельзя. Он горевал – и за себя, и за брата, но не представлял, как ему помочь. Со вздохом он отложил «Тайме» и спросил: – Что ты сегодня намерен делать? Робин ответил не сразу: – Наверное, схожу в Западный лес. Я там ни разу не был. – Просто не верится, что ты стал таким домоседом, – сказал Джайлс, понимая, что его слова звучат неестественно бодро. – Я все жду, что ты вдруг исчезнешь. Робин улыбнулся. – Если это и случится, не беспокойся. Значит, я нашел что то забавное, например, цыганский табор, и решил с ним побродяжничать. Джайлс был бы счастлив, если бы что нибудь заставило Робина совершить, как раньше, непредсказуемый поступок. Вставая из за стола, он пожаловался: – А мне предстоит весь день заседать в суде. Так что встретимся за ужином, если только ты не уйдешь с цыганским табором. Робин пошел на кухню и попросил кухарку дать ему с собой какого нибудь провианта – Он не собирался возвращаться домой до вечера. Кухарка, мечтавшая о том, чтобы его подкормить, и оплакивавшая его плохой аппетит, дала ему вчетверо больше, чем он был способен съесть. Робин направился через холмистую пустошь к темневшему вдали лесу. Лошадь в этом густом лесу пройти не смогла бы, и он решил обследовать его пешком. Приехав в Вулверхемптон, он надеялся, что покой родного поместья залечит его душевные раны. Теперь, по прошествии полугода, он окреп физически и его не так часто мучали кошмары. И ему вовсе не хотелось уезжать отсюда – это само по себе говорило о том, что с ним не все в порядке. Раньше Робин был страшным непоседой и вечно разрывался перед выбором, каким увлекательным делом заняться в первую очередь. Сейчас же над ним тяготела совершенно ему несвойственная меланхолия, постоянное чувство душевной усталости. Если не считать краткой поездки в Ракстон, он все полгода только спал, читал, ездил верхом, бродил по окрестностям и писал письма. Больше всего сил он тратил на то, чтобы избежать сетей здешних благородных барышень. Двое холостых Абервиллей пользовались большим успехом на балах и прочих зимних увеселениях. Хотя у Джайлса был титул и более крупное состояние, все считали, что он не хочет жениться вторично. Поэтому местные невесты чаще пробовали свои чары на лорде Роберте. Мало того, что он был невероятно красив, окружен ореолом таинственности и сам был весьма состоятельным человеком, можно было надеяться, что он унаследует титул бездетного брата. Робин вздохнул и перебросил сумку с едой на правое плечо. Он бы не возражал против того, чтобы влюбиться по уши, но женитьба на одной из бесцветных непорочных созданий, с которыми его знакомили на обедах и балах в аристократических домах Йоркшира, была немыслима. Он не знал Мэгги семнадцатилетней барышней, но был убежден, что она и тогда не была столь нестерпимо скучна. |
