|
Они лежали на персидском ковре, и вдруг Робин отстранился от нее. – Черт! – воскликнул он. – Я опять забыл. – Тяжело дыша, он положил лоб на ее голую грудь. – Я все время забываю, что ты не хочешь заниматься любовью в этом доме. Прости меня. – И с усмешкой добавил: – Жаль, что в саду слишком сыро и холодно. Он хотел подняться, но Макси обвила его руками за шею. – Не надо благородных жестов, Робин. Раз ты меня любишь, меня нисколько не заботит, что мы в доме Мэгги. Лицо Робина посветлело. – Я очень, очень рад это слышать. Он опять склонился к ее груди. Его рот, его руки, его пьянящая близость разжигали в Макси ответную страсть. Точнее, это была не только страсть, но и нежность, и взаимопонимание, и ликование, сплавленные в огромное чувство, намного превосходящее простую сумму всех слагаемых. На этот раз она не дарила, а он не принимал утешение – они делились друг с другом своей самой сокровенной сутью. Макси казалось, что ее уносит вверх взлет его духа, в котором были и темные стороны, но они не причиняли боли, тогда как нити, сотканные из солнечного света, обвивали ее радостью и теплом. Макси и Робин слились в единое целое. Позже, когда она лежала на нем в сладостной истоме, а ее волосы рассыпались по его груди, Робин нежно отвел их в сторону, чтобы увидеть ее лицо. – Милая, тебе не кажется, что нам надо привыкать заниматься этим в постели? Каменные жертвенники и персидские ковры сами по себе не так уж плохи, но все таки в постели удобнее. Макси потянулась и сказала: – Не знаю, мне очень удобно. Робин улыбнулся. – Из тебя получается превосходное одеяло. Макси положила руки ему на грудь и оперлась о них подбородком. – Это, конечно, ужасно – чувствовать себя в детстве чужим и никому не нужным, – задумчиво, сказала она. – но, похоже, из таких детей часто вырастают интересные люди. – Да, я тоже это заметил, – отозвался Робин, нежно гладя ее по спине. – И потом необязательно же оставаться никому не нужным до конца своих дней. Макси улыбнулась. – Мы с тобой очень нужны друг другу. Они немного помолчали, потом Робин спросил: – Ты уверена, что тебе не претит заниматься любовью в этом доме? – Совершенно уверена, – лениво ответила Макси. Робин сцепил руки у нее за спиной и перекатился так, чтобы оказаться наверху. Ее черные, как смоль, волосы, переплетаясь с бордовым рисунком ковра, окаймляли экзотически прекрасное лицо. – В таком случае, моя радость, – тихо сказал Робин, – давай повторим. ЭПИЛОГ В день свадьбы выдалась превосходная погода, а сад Ракстона словно был создан для праздничной церемонии. Гостей пригласили немного, и большинство их присутствовали на том, первом для Макси званом обеде в Лондоне. Люди, которых она там встретила, стали ее лучшими друзьями. Джайлс был дружкой Робина, а Дездемона – Макси. Через две недели, когда они будут венчаться, Робин и Макси ответят им услугой за услугу. Когда свадебный обед подходил к концу и все тосты уже были произнесены, Робин тихо сказал Макси: – Может быть, пройдемся по саду? Как нибудь гости обойдутся без нас несколько минут. – С удовольствием! Взявшись за руки, они пошли по цветущему, благоухающему саду. Прошло всего несколько недель, а Ракстон уже стал для Макси родным домом. Цветники кончились, и они вступили под кроны деревьев. – Я тебе говорил, как мне нравится твое платье? – спросил Робин. – Я такого ни разу не видел, но оно тебе необыкновенно идет. Макси с удовольствием посмотрела на свое расшитое бисером платье с бахромой внизу. Это платье ей подарила на свадьбу Марго. – Оно стилизовано под наряд невесты у могавков. |
