|
– Вполне заслуженно. Макс совершенно не умел считать деньги. Они его не интересовали. Минуту помолчав, Робин перешел к самому главному; – Твой отец, очевидно, скрывал это от тебя, но за последнее время состояние его здоровья сильно ухудшилось. Приехав в Лондон, он не только зашел к поверенному твоей бабки узнать о ее завещательных распоряжениях, но также был у двух врачей. Оба сказали, что у него тяжелая болезнь сердца. С таким сердцем можно прожить еще довольно долго, но его мучили бы приступы, и он не смог бы жить той жизнью, к которой привык. Тут Макси подняла голову и впервые встретилась с Робином взглядом, но ничего не сказала. Казалось, она даже перестала дышать. – Я разговаривал и с другими людьми, которых твой отец видел перед смертью. – Робин положил на стол бумаги, которые ранее вынул из кармана куртки. – На основании этих документов я готов под присягой заявить в суде, что твой отец решил покончить с собой, чтобы ты могла сразу получить наследство и чтобы тебе не пришлось, страдая душой, наблюдать, как он постепенно теряет силы и умирает медленной смертью. Можно также предположить, что он и сам не хотел так умирать, беспомощно ожидая конца. Он знал, что твой дядя о тебе позаботится и ты не будешь одна. Макси дрожала. Облизав пересохшие губы, она спросила: – Как… как он это сделал? – Он принял большую дозу настойки наперстянки, зная, что в больших дозах это лекарство для сердечника смертельно. Оба врача прописали ему эту настойку и предупредили, чтобы он ни в коем случае не превышал дозу. Твой отец, видимо, считал, что у него будет время выбросить пузырьки от настойки, но та подействовала очень быстро. Если бы не это, никто бы не усомнился в том, что он умер естественной смертью. Робин помолчал, давая Макси возможность уяснить сказанное. – Твой отец вовсе не бросил тебя на произвол судьбы, – продолжал он. – Наоборот, он думал только о тебе. Он умер, чтобы обеспечить твое будущее, потому что не мог сделать этого при жизни. Он не понимал, что ты предпочла бы ухаживать за больным месяцы и годы, но он поступил так из любви к тебе. Глаза Макси ожили. Она закрыла лицо руками и прошептала: – Это совсем другое дело. Не знаю почему, но мне стало гораздо легче. – Вы с отцом беззаветно любили друг друга, – продолжал Робин. – Как бы тебя ни оскорбляли люди типа миссис Лодж, как бы ни дразнили полукровкой, ты всегда знала, что отец любит тебя. Думая, что он убил себя, ни разу не вспомнив о тебе, ты решила, что вся твоя жизнь была построена на лжи. Макси подняла голову и тыльной стороной ладони вытерла мокрые глаза. – Откуда ты знаешь, если я сама этого не понимала? – Осветив темные закоулки моей души, ты одновременно открыла мне свою. – Он подошел к ней и закрыл ей руками уши. – «Когда человек в горе, он теряет слух. Пусть эти слова вернут тебе способность слышать». – Потом он прикрыл ей глаза. – «Горе закрыло от тебя солнце, и ты оказалась в темноте. Я возвращаю тебе солнечный свет». – Он встал перед ней на колени, так что их глаза оказались на одном уровне, и положил руки крест накрест ей на, грудь. Сердце ровно билось у него под ладонями. «Твои мысли целиком отданы горю. Освободи их, не то ты тоже зачахнешь и умрешь». – Он взял ее за руки. – «Твое горе лишило тебя сна, и твоя постель кажется тебе жесткой и неудобной. Я сделаю ее мягкой». – Робин поцеловал сначала одну ее руку, потом другую. – Твой отец больше всего на свете желал тебе счастья. Во имя него ты должна найти дорогу из темноты. Макси закрыла глаза. По ее щекам текли слезы. – Как ты все это запомнил, Робин? – прошептала она. – Эти слова высечены в моем сердце, Канавиоста. Открыв глаза, Макси сказала: – Отец никогда не говорил со мной о своем здоровье. |
