|
И это вы!» ••••••••••••••• — Мне нужно съездить на Молокаи, — говорит Роберта как-то вечером, спустившись в подвал их дома, где для Кэма оборудовали тренажёрный зал. Его прежний физиотерапевт, занимавшийся с ним в первое время после его сплетения, говорил, что группы мышц его подопечного в разладе друг с другом. Видел бы он его сейчас! — Вернусь через пару дней — как раз к деловому завтраку с генералом Бодекером и сенатором Коббом. Кэм выслушивает её заявление, не прекращая выжимать штангу на силовой скамье. — Я бы тоже не прочь поехать. Кэм к своему удивлению обнаруживает, что это не просто слова; он и впрямь хотел бы вернуться в усадьбу на Молокаи — единственное место, которое он может считать чем-то вроде родного дома. — Нет. После всех твоих трудов только и не хватало сбиться с суточного ритма. Лучше отдохни здесь. Займись языками — порази генерала Бодекера своим знанием голландского. Голландский язык, не включённый в девятку тех, что Кэм знает с момента своего сплетения, приходится учить старым дедовским способом. Ему помогает знание немецкого, но всё равно труда приходится прилагать немало. Кэм предпочитает, чтобы знания и навыки приходили к нему более лёгким путём. — Хотя Бодекер и голландец по происхождению, это вовсе не значит, что он разговаривает по-голландски, — резонно указывает Кэм. — Тем большее впечатление на него произведёт, что ты говоришь на языке его предков. — Похоже, теперь смысл моей жизни в том, чтобы произвести впечатление на генерала и сенатора? — На тебя обратили внимание воротилы этого мира. Если ты хочешь, чтобы они воротили с пользой для тебя, то ответ — да. Произвести на них впечатление должно стать твоей первоочередной и главной задачей. Кэм с грохотом опускает штангу на подставку. — А зачем тебе надо на Молокаи? — Я не вправе сказать. Кэм садится и смотрит на неё с улыбкой, которая больше напоминает оскал. — «Не вправе сказать». Это следовало бы высечь на твоём могильном памятнике. «Здесь лежит Роберта Грисволд. Покоится ли она в мире или нет — мы не вправе сказать». Его шутка не веселит Роберту: — Прибереги свой мрачный юмор для девиц, которые вешаются на тебя гроздьями. Кэм вытирает лицо полотенцем, делает глоток воды и спрашивает с видом полнейшей невинности: — Вы там делаете улучшенный вариант меня? — Существует только один Камю Компри. Ты единственный во всей вселенной, мой дорогой. Роберта наловчилась говорить вещи, которые, как ей кажется, ему хочется слышать; но Кэм так же хорошо наловчился не попадаться на её обманки. — Тот факт, что ты отправляешься на Молокаи, свидетельствует об обратном. |
