|
— Постараюсь не забыть. Он чувствует, как женщина наклоняется над ним. Слышит её дыхание. От неё пахнет шалфеем и древесным дымом. Приятный запах. — Теперь оставь нас, — говорит она. Лев ощущает укол в плечо — что это? Дротик с транквилизатором? Нет. Мир перед его глазами расплывается, однако это уже не тот вязкий туман, в котором он пребывал раньше. Это уже больше похоже на нормальный сон. Внезапно он оказывается во дворе, поблизости в яме валяется покрытый грязью чемоданчик. Видно, как за штакетником к нему осторожно, бочком, подбираются полицейские. Нет, не к нему — их интерес направлен на тощего мальчишку цвета умбры [38], стоящего с ним рядом. В руках СайФай держит горку драгоценностей — золотых цепочек и блестящих камешков всех цветов и оттенков. Он умоляет мужчину и женщину с кожей цвета сиены, которые стоят, уцепившись друг за друга, и взирают на него в ужасе. — Пожалуйста, не отдавайте меня на расплетение! — Голос СайФая хрипит, слова едва можно разобрать за рыданиями. — Пожалуйста, не отдавайте меня на расплетение... Прохладная рука касается щеки Лева, и воспоминание в один миг улетучивается. Он покинул СайФая несколько дней назад. Он теперь где-то в другом месте. — Ты в безопасности, дитя, — уверяет его мягкий женский голос. — Открой глаза. Он открывает и видит приятное улыбающееся лицо. Широкие скулы, чёрные волосы зачёсаны назад, бронзовая кожа... Да она... — ...Притонщица! — выпаливает Лев и чувствует, как краска заливает лицо. — Прошу прощения... я не хотел... оно само выскочило... Женщина усмехается. — Старые слова живучи, — говорит она с бесконечным пониманием. — Нас ещё долго называли индейцами, после того как стало ясно, что к Индии мы не имеем никакого отношения. А выражение «коренные американцы», на мой вкус, всегда было каким-то чересчур снисходительным. — Люди Удачи, — поправляется Лев. Он надеется, что его оскорбительное «притонщица» будет скоро забыто. — Да, — подтверждает женщина. — Люди Удачи. Конечно, казино давно канули в прошлое, но, полагаю, прозвище было уж слишком громкое, вот и прилипло. На шее у неё стетоскоп — тот самый, из-за которого он подумал, что угодил в заготовительный лагерь. — Вы врач? — Я целительница. И поэтому могу сообщить тебе, что твои раны и порезы заживают, опухлость на запястье спадает. Не снимай повязки, пока я не разрешу. Тебе не помешало бы набрать несколько фунтов, но стоит тебе попробовать, как готовит мой муж — и, думаю, с этим проблем не будет. Лев насторожённо наблюдает, как она присаживается на краешек его кровати и внимательно всматривается в его лицо. — А вот твоё душевное состояние, дитя, — совсем другой разговор. Он уходит в себя, и губы целительницы печально поджимаются. — Целители знают, что выздоровление требует времени, и один человек поправляется быстрее, чем другой. Скажи мне только одну вещь, и я оставлю тебя в покое. Он застывает в тревоге. — Что? — Как тебя зовут? — Лев Калдер, — говорит он и тут же раскаивается, что не сдержался. |
