|
Нет, завтра же отправлюсь к доктору! На кухне, у окна стояла... Ирочка. На этот раз девчонка нацепила на себя темно-синюю юбчонку из блестящей кожи, желтую блузку и невероятную розовую жилетку всю в цветочках, рюшах и пуговичках. - Здрассти, - выпалила она. - Добрый день, - отозвалась я. - Поговорить надо, - вздохнула Ирина, потом окинула взглядом Лизу с Кирюшей и уточнила: - Наедине. Я провела ее в гостиную. Ирина плюхнулась в кресло, расставила колени и бесцеремонно поинтересовалась: - Вы ведь из легавки? - Нет, из сыскного агентства. - Один черт, - отозвалась девушка. - Знаете, что маму посадили? - Да. - Так вот, она не виновата! - Может, и правда, но только все улики против нее. Ирина нахмурилась: - В ментовке тоже так говорят, но они ошибаются, мама не убивала Жанну. - Откуда такая уверенность? - Ну, она мне сама сказала! - Вы ее видели? - Следователь свидание дал. - И что? - Плачет, говорит: "Доча, я ни при чем!" Естественно, все преступники сначала отрицают свою вину. - Не она это! - почти кричала Ира. - Не она! - Да вы успокойтесь, хотите чаю? - Засунь свой чай знаешь куда! - взвилась девица. - Я по делу пришла, не воду хлебать! Я тяжело вздохнула. Воспитание Ирины оставляло желать лучшего, но не мне это исправлять. - Чего тебе надо? - спросила я, перейдя с наглой девчонкой на "ты". - Следователь у мамы, молодой такой, сказал, что ее только одно от тюрьмы спасет. - Что? - Если настоящий преступник сыщется! - Ну, - протянула я, - на это слишком не рассчитывай. Следователю дело Ремешковой кажется ясным, не станет он очень стараться. Да и потом, скорей всего это Аня отравила Жанну. - Нет! - со слезами на глазах воскликнула девочка. - Нет! Мамуля бы никогда не стала яд в бутылку сыпать. Ну не в ее привычках такое! Я уставилась на Иру. Хороший аргумент, а главное, он безотказно подействует на господина Еремина. Только он услышит, что Анна не имеет обыкновения травить любовниц своего мужа, как тараканов, и сразу отпустит ее на свободу! - Мамонька бы ей сразу в волосы вцепилась, морду о камин разбила бы, ребра пересчитала, - продолжала Ира. - Нервная она у меня, невыдержанная. А в бутылку яду напихать да ждать спокойно, тут другой характер нужен! Резон в ее словах был, Аня становилась абсолютно неуправляемой, если что-то получалось не так, как она хотела. Могла пошвырять на пол по суду или разодрать в клочья плохо отстиранную кофточку. На моих глазах она разбила три цветочных горшка только из-за того, что Борис Львович не дал ей телефон. Просто побросала керамические кашпо на пол. Потом на кухне, опрокинув рюмку коньяка, хозяйка пояснила: - Гневливая я очень, ты уж не обижайся. Под горячую руку так вломлю, мало не покажется. Прямо удержать себя не могу, в глазах темнеет, в ушах звенит - просто беда. Вот посуду на черепки пущу, и полегчает, вроде камень с души. Да ты не боись, ежели я тебе наподдаю, то через час обязательно подарок сделаю, и дорогой. Она не обманывала. Борису Львовичу, у которого с воплями и визгом отняла телефонную трубку, Аня преподнесла на следующий день золотые часы. Лифтерше, уронившей случайно на асфальт десяток яиц, которые Аня вытащила из багажника, она отвесила оплеуху. Но уже вечером того же дня бабулька щеголяла во дворе в новехонькой турецкой дубленке с капюшоном. |
