|
.. Только раздувается в боках. Я ее обожаю, а вот маленькую, элегантную, так называемую дамскую, терпеть не могу. Ну какой прок в сумке, куда можно положить лишь носовой платок? Для всего остального приходится брать пакет, очень неудобно. Так вот крохотная сумочка исчезла. Петр Валерьевич сидел на втором этаже в обшарпанном кабинете, стены которого были выкрашены темно-зеленой краской. - Романова? - рявкнул он. - Да, только я не понимаю... - Ваша? - все так же сурово спросил Дробов и шлепнул на ободранный стол мою лаковую сумку. - Надо же! - восхитилась я. - Нашли! А где? - Прочитайте и подпишите, - железным тоном велел мент. Я взяла протянутый лист бумаги и уставилась в него. Ничего не понимаю! "Акт утилизации. Мясо, предположительно говядина, - 1 кг 700 гр; сыр твердый, производство Голландии, - 450 грамм, сосиски натуральные, отечественные - 1 упаковка, масло "Анкор" - 1 пачка, 250 грамм, кефир "Биомакс" - 1 пакет - 1 литр..." - Это что такое? - Гражданка Романова, - сурово сообщил Дробов, - вы помните, где сумку потеряли? - Нет. - Между прочим, вместе с ней еще и пакеты с едой были, все валялось во дворе дома восемь...Зачем вы бросили там документы и продукты питания? Легкий лучик понимания забрезжил в глазах. И как только я забыла! В тот день, когда Кирюшка сломал руку, я заехала на Киевский рынок и купила там вот это самое мясо, сыр, сосиски. А когда Кирик рухнул на асфальт, я отшвырнула вещи в сторону и бросилась к мальчику, потом мы поехали в Филатовскую больницу, сумки же преспокойненько остались во дворе, а кошелек я всегда ношу во внутреннем кармане куртки. - Как они к вам попали? Дробов поморщился: - Народ у нас бдительный. Увидели брошенные авоськи и стали трезвонить: бомба, бомба! Моментально приехали соответствующие службы. Специально обученный человек подошел к пакетам и обнаружил, что там нет ничего особенного, всего лишь упаковки со жратвой. Лаковая сумочка валялась под скамейкой, там обнаружился паспорт и носовой платок. Все вещи были отправлены в отделение, и Дробов стал названивать Маше-растеряше, но трубку никто не снимал, только сегодня отозвалась девочка, назвавшаяся Лизой. Продукты, естественно, испортились, и их пришлось уничтожить. - Лучше бы домой унесли, - вздохнула я, - все ведь хорошее было. - Не положено, - угрюмо буркнул Дробов. - Вот здесь подпишите и здесь, теперь тут. Я весело засмеялась и принялась оставлять автографы. - Чего смешного? - забубнил Петр Валерьевич. - Больше дел нет, как с вами возиться, а преступность растет... - Извините, - начала я оправдываться - сын руку на улице сломал, вот я и побросала вещи, а смеюсь, потому что думала, опять по делу об убийстве допрашивать будут... Дробов крякнул, вытер лысину и вручил мне сумочку. Глава 5 Следующий день начался с весьма неприметного известия. Не успела я перешагнуть через порог "Алиби", как Наденька кинулась мне навстречу. - Слыхали новость? - Нет, - осторожно ответила я. - А что, у нас еще кого-нибудь отравили? - Сеня, оказывается, давным-давно продал агентство некоему Федорчуку, - затарахтела Надя. - Об этом никто из наших не знал, все считали Гребнева хозяином, а он на самом деле такой же наемный работник, как и мы! И сейчас Федорчук сидит в его кабинете и всех выгоняет. Идите, Евлампия Андреевна, сейчас и вам достанется, мало не покажется... Мне уже расчет дали! Вот так! В самом мрачном расположении духа я толкнула дверь и оказалась в кабинете. |
