И всю остальную дорогу он молчал, насвистывая сквозь зубы, когда по радио передавали знакомые мелодии.

Он расстался с Люком возле Ричмонда. Специально проехал подальше, чтобы довезти Люка до съезда с шоссе, как раз у заправочной станции и кафе.

— Подожди тут. Кто-нибудь тебя непременно подберет. Здесь все равно снижают скорость, и остановиться ничего не стоит… — Он поднял на прощание руку и уехал.

Издали его машина стала похожа на яркую распластанную игрушку. И Люку показалось, будто водитель увез с собой что-то важное — дух скорости и уверенности. Вокруг стало как-то… Что он, Люк, здесь делает? Что он придумал? Он как бы увидел себя со стороны — одинокая фигура на дороге, под палящими лучами белого солнца, с неумело задранным вверх большим пальцем, посреди огромного незнакомого мира. Он даже не представлял себе, сколько еще надо ехать (он никогда не был силен в географии). И хотя было очень жарко — самый знойный послеполуденный час, — он жалел, что не захватил с собой ветровку. А еще жалел, что оставил дома бумажник, — не столько из-за денег (их там было немного), сколько из-за карточки в кармашке за прозрачной слюдяной прокладкой, удостоверяющей его личность. Если его убьют на этой дороге — как узнают, кого надо известить об этом? Интересно, если он застрянет здесь без крыши над головой, без родителей, что же, ему так и придется носить эти металлические штуки для исправления зубов до самой смерти? Он вообразил себя стариком, который старается не очень широко улыбаться, чтобы скрыть пластинки во рту.

И вдруг рядом затормозила старомодная машина; открылась дверца.

— Тебя подвезти? — спросил водитель.

Маленький белобрысый мальчишка подпрыгивал на заднем сиденье и звал его:

— Давай, давай! Залезай, поедем с нами!

Люк забрался в машину. Водитель — загорелый мужчина в джинсах, с глубокими морщинами вокруг глаз — с улыбкой представился:

— Дэн Смоллетт. А это Сэмми.

— Меня зовут Люк.

— Мы едем в столицу, в Вашингтон. Подойдет?

— Да, — кивнул Люк. — Наверное, — добавил он, не очень представляя себе, в каком именно направлении ему надо ехать. — Я еду в Балтимор.

— Балтимор! — Сэмми опять запрыгал на сиденье. — Давай и мы поедем в Балтимор, папа!

— Нам надо в Вашингтон, Сэмми.

— А разве мы никого не знаем в Балтиморе? Китти? Сузи? Бетси?

— Успокойся, Сэмми.

— Мы навещаем папиных старых подруг, — пояснил Сэмми.

— А-а-а… — протянул Люк.

— Сейчас мы едем из Роли, от Карлы.

— Нет-нет, Карла была в Дареме, — поправил его отец. — В Роли мы навещали Диди.

— Карла хорошая, — сказал Сэмми. — Лучше всех. Она бы понравилась тебе, Люк.

— Да?

— Жалко, что она замужем.

— Сэмми, Люку совсем неинтересно слушать о наших личных делах.

— Нет, ничего, — сказал Люк. Он все равно не понимал, о чем идет речь.

Они снова ехали по шоссе в крайнем правом ряду с самым медленным движением — может быть, потому, что всякий раз, когда Дэн нажимал на газ, раздавался оглушительный скрежет. Люк никогда не ездил в такой старой машине. Внутри она была обита пыльным серым фетром, под ногами — куча бумажных стаканчиков и пустых целлофановых пакетов от печенья. Перчаточное отделение без дверцы было до отказа набито потрепанными, потертыми дорожными картами, мелкими деньгами, леденцами, миниатюрными игрушечными тракторами и самосвалами. Сэмми подпрыгивал на заднем сиденье среди одеял и несвежих спальных подушек.