— Ты ничего не знаешь, глупый мальчишка, — почти выплёвывает собеседник, сжимая кулаки так, что костяшки белеют. — Тебе не понять, каково это — отвечать за свой народ, когда сильные мира сего уже делят твои земли без тебя. В этой войне нам не победить. Единственный шанс — правильно выбрать сторону. Я лишь делаю то, что должен. Любой правитель на моём месте поступил бы так же.

Ну да, любимая отговорка Иуд. Вовремя предать — это не предать, а предвидеть.

Не сдержавшись, харкаю ему в лицо. Перехватываю полный ненависти взгляд, но мне плевать. Я слишком зол и измотан, чтобы проявлять сочувствие к крысам.

— Сколько ты стоишь, Бакари? — чеканю я, сверля его немигающим взглядом. — Миллион арканы? Десять? Если цена — не твоя жизнь, значит тебя можно купить. А такие, как ты, подставят свою задницу кому угодно, если предложат чуть больше. Так чем Консорциум для тебя лучше прочих тварей? Что они тебе пообещали?

Тиколоше вздрагивает, в его глазах на миг вспыхивает что-то похожее на вину, но он быстро прячет её за презрительной усмешкой.

— Можешь сколько угодно меня оскорблять, недоумок, но я ничего тебе не скажу, — отвечает он, дёрнув подбородком. — Ты ничего не знаешь об истиной цене власти. И никогда не узнаешь. Так что можешь начинать свои пытки, если тебе так неймётся. За меня отомстят.

Самоуверенности старому хрычу не занимать, этого не отнять. Вместо того, чтобы препираться и дальше, я киваю Эрис.

Ловко присев на корточки рядом с пленником, она проникновенно заглядывает ему в глаза и, подставив ладонь, выдыхает едва заметную пыльцу. Аромат чем-то похож на женские духи, ваниль и цветы.

— Бакари, — мурлычет Ана, — мы же тебе не враги. Пойми, нам просто нужно знать правду. От этого зависит не только наша жизнь, но и твоя. Неужели ты не хочешь облегчить свою ношу, поделившись тем, что так долго носишь в себе?

Даже я невольно поддаюсь магии её голоса, чувствуя, как напряжение и злость постепенно утекают, словно вода сквозь пальцы. Куда уж там старику — он и вовсе смотрит на Эрис, как кролик на удава. В его глазах появляется мечтательная поволока, морщины разглаживаются. Кажется, будто он в одночасье скинул половину возраста.

Одними губами шепчу: «Камеру включи». Гидеон, всё это время незаметно стоявший за спиной Бакари, слегка кивает и достаёт Трансивер, а затем обходит, чтобы взять удачный ракурс. Нам лучше иметь документальное подтверждение того, что сейчас прозвучит, чтобы позже поделиться с союзниками. Вместе с признаниями Кайпоры и Зигзага будет отличное доказательство моей правоты.

Одоромантка одаривает пленника тёплым взглядом, мягко поглаживая его по щеке, и… Бакари раскалывается. Слова льются из него неудержимым потоком — сначала неохотно, потом всё свободнее.

Имена, явки, пароли. Как Консорциум связался с ним, предложив защиту и поддержку, а также щедрое финансирование. В обмен лишь служба и уничтожение тех, на кого укажут господа. Тиколоше рассказывает, что у Консорциума не только в Африканских кланах, но и по всей Земле полно информаторов — кротов. Некоторых он знает по именам, и эта информация меня неприятно удивляет. Да уж, похоже предателей куда больше, чем я мог представить… и не все из них чужаки.

В какой-то момент Бакари замолкает, обессиленно роняя голову на грудь. Эрис, бросив на меня вопросительный взгляд, отходит в сторону. Она сделала всё, что могла. Остальное зависит от меня. Тиколоше тем временем приходит в себя и растерянно озирается по сторонам.

— Что… что вы со мной сделали, черти⁈ — рычит он, багровея на глазах.

— Позволили исповедаться, ты разве не рад? Чистосердечное признание облегчает наказание, — тяну я с кривой улыбкой.