О господи!.. Марион снова негромко вздохнула. Во всем виновата она, эта маленькая шлюха Нэнси. Должно быть, это она уговорила Майкла поспешить с регистрацией брака. Она…

Медсестра тихо встала и оттянула Майклу веко, проверяя реакцию зрачка, и Марион тут же насторожилась. Мгновенно забыв о том, о чем только что думала, она вскочила и бесшумно подошла к кровати Майкла. Марион тоже хотела видеть то, что видела медсестра – что бы это ни было! – однако беспокоилась она напрасно. Никаких перемен. Ничего. Абсолютно ничего нового.

Тронув Марион за запястье, медсестра отрицательно покачала головой и вполголоса произнесла те же самые слова: «Без перемен». Потом она взглядом показала в сторону двери, и Марион послушно вышла за ней в коридор.

На этот раз беспокойство сестры было вызвано не состоянием пациента, а состоянием его матери.

– Доктор Викфилд просил передать вам, миссис Хиллард, чтобы вы не задерживались здесь дольше пяти часов. Боюсь, вам пора…

Она посмотрела на свои наручные часы и виновато улыбнулась. На часах было уже четверть шестого, а это значило, что Марион просидела у постели сына ровно двенадцать часов. За все это время она никуда не отлучалась, ничего не ела и только выпила две чашки кофе. Но, несмотря на это, она не чувствовала ни голода, ни усталости, ничего. И уходить Марион тоже не собиралась.

– Спасибо, что предупредили, но… – Марион покачала головой. – Я только дойду до конца коридора и сразу вернусь. Не беспокойтесь, с доктором Викфилдом я поговорю сама.

Нет, она не уйдет от Майкла. Ни за что. Однажды, много лет назад, Марион точно так же оставила Фредерика, отлучившись всего на сорок минут, чтобы пообедать. Врачи заставили ее сделать это, и именно в это время ее муж скончался. Он умер, когда ее не было рядом, и Марион знала, что не повторит этой ошибки. Она не уйдет, и никто ее не уговорит. Пока она рядом, Майкл не умрет – Марион знала это абсолютно точно, хотя это и противоречило логике.

Кроме того, она надеялась, что Майкл скоро выйдет из комы, и тогда она сама сможет убедиться, насколько сильно он пострадал. Доктор Викфилд утверждал, что Майкл получил несколько внутренних повреждений средней тяжести и что его жизни ничто не угрожает, но рисковать Марион не решалась. Тогда, в случае с Фредериком, ее тоже убеждали, что все обойдется, а чем это обернулось?

И, почувствовав, что на глаза снова навернулись слезы, Марион отвела взгляд и стала смотреть на выкрашенную голубой краской стену за спиной медсестры.

– Миссис Хиллард? – Медсестра осторожно тронула ее за локоть, и Марион слегка вздрогнула. – Вам нужно немного отдохнуть. Доктор Викфилд приготовил для вас комнату на третьем этаже, так что вы можете…

– В этом нет необходимости. Со мной все в порядке… – Марион машинально улыбнулась пожилой медсестре и медленно пошла вдоль коридора.

Майское солнце стояло еще довольно высоко, его теплые лучи били прямо в больничные окна, и Марион, устроившись на нагревшемся подоконнике, закурила первую за сегодняшний день сигарету. Щурясь от дыма, она равнодушно смотрела, как солнце клонится к горизонту – к пологим холмам, на склонах которых раскинулся чистенький, словно игрушечный, городок с крошечной белой церквушкой.

«Слава богу, – подумала она, – что этот городок только кажется провинциальным захолустьем». На самом деле до Бостона было меньше часа езды, и Марион сумела довольно быстро собрать здесь на консилиум лучших врачей, каких только сумела найти. Потом, когда Майкл оправится настолько, что переезд уже не сможет ему повредить, его отправят в лучшую частную клинику Нью‑Йорка, но это будет не сразу. Пока же Марион с удовлетворением подумала, что даже здесь ее мальчик в надежных руках.

Она уже знала, что, если не считать водителя грузовика, Майкл пострадал серьезнее всех.