Мэлани уставилась на мужа.

– Я тебя не понимаю, – прошептала она, схватила подушку и опрометью бросилась из спальни.

Во вторник утром с первыми лучами солнца Джеймс был уже на ногах и полностью одет. Он стоял на крыльце, у лица клубились облачка пара, в руке он сжимал желтые флажки. Сезон охоты на оленя практически подошел к концу, но Джеймс был настроен решительно. Он наконец разместил флажки, которые купил давным‑давно, но они так и валялись на чердаке. Заткнув за пояс молоток и прислушиваясь к звону гвоздей в кармане, он направился к границе своего участка.

У первого дерева, растущего вдоль подъездной дорожки, он достал молоток и прибил первый флажок. Потом двинулся ко второму дереву, всего в нескольких метрах от первого, и прибил следующий. «НЕ СТРЕЛЯТЬ!» – значилось на флажке. Более строгое предупреждение, чем традиционный знак «ОСТОРОЖНО», – он уведомлял охотников о том, что в ста метрах находится жилой дом. Шальная пуля может привести к необратимым последствиям.

Джеймс подошел к третьему дереву, к четвертому. Последний раз он занимался подобными вещами, когда Крис был еще совсем маленьким, и развешивал предупреждающие флажки каждые пять метров. На этот раз он разместил предупреждающие знаки на каждом дереве. Они шуршали на ветру, сто желтых предостережений, пестрых и непристойно ярких на фоне темных стволов деревьев.

Джеймс вышел на дорогу, чтобы полюбоваться делом рук своих. Он смотрел на флажки, а сам думал об амулетах, красных, потертых, призванных отгонять «дурной глаз». Думал о том, как евреи обмазывали дверные косяки кровью ягненка, и пытался понять, какую именно беду он пытается отвратить.

Прошлое

1989 год

Они вместе ухватились за телефонную трубку.

– Трусиха, – шептал он, пока в ухо несся длинный гудок.

– Нет, я не трусиха, – бормотала она.

На том конце сняли трубку. Крис почувствовал, как пальцы Эмили задрожали на его запястье.

– Алло.

Эм понизила голос:

– Мне нужен мистер Лонгвангер.[2]

– К сожалению, – ответила женщина на том конце провода, – он сейчас не может подойти. Ему что‑нибудь передать?

Эмили откашлялась.

– А у него он на самом деле длинный?

– Что длинное?

– Длинный член.

Эм бросила трубку и покатилась со смеху, шелестя страницами телефонной книги.

Крис не сразу смог унять смех.

– Не думал, что ты позвонишь, – признался он.

– Потому что ты придурок.

Крис улыбнулся Эмили.

– По крайней мере, моя фамилия не Лонгвангер. – Он провел рукой по странице, на которой раскрылся, упав, телефонный справочник. – Кому еще позвоним? Есть Ричард Ресслер. Можем позвонить и спросить: а член дома?

Эмили перевернулась на живот.

– Я знаю, – сказала она. – Позвонишь своей маме, представишься мистером Чемберсом, скажешь, что у Криса неприятности.

– Так она и поверила, что я директор школы.

Эмили медленно растянула губы в улыбке.

– Трусло, трусло, трусло! – напевала она.

– Позвони ты, – бросил Крис. – Голоса секретарши директора она не знает.

– А что мне за это будет? – спросила Эмили.

Крис порылся в кармане.

– Пять баксов.

Эм протянула руку, они скрепили договор рукопожатием, и Крис отдал ей телефонную трубку.

Она набрала номер и зажала нос.