Гас кивнула.

– С клубникой.

– Правда? – спросил Крис, помимо воли поддаваясь искушению. – Ты испекла его для меня?

Гас кивнула.

– Не каждый день человеку исполняется восемнадцать лет, – ответила она. Посмотрела на ветчину и морковь, на сладкий картофельный пирог. – По правде говоря, в честь такого события можем начать с торта.

Глаза Криса заблестели.

– Ты права, мама, – произнес он.

Гас взяла коробку спичек, лежащую у блюда с тортом, и зажгла девятнадцать свечек – одну на счастье. Ей пришлось трижды чиркать спичками, она обожгла себе кончики пальцев, пока зажгла все свечи.

– С днем рождения! – пропела она, а когда никто не подхватил песню, встала, уперла руки в бока и нахмурилась. – Если хотите есть торт, вы должны петь.

На этот раз ее поддержали Джеймс и Кейт. Крис взялся за вилку, готовый схватить первый кусочек.

– Каково оно, когда тебе стукнуло восемнадцать? – спросила Кейт.

– Чувствуешь себя совершенно по‑другому. Артрит начинает пошаливать, – пошутил Крис.

– Очень смешно. Я имела в виду, ты, например, чувствуешь себя умнее? Взрослее?

I Крис пожал плечами.

– Теперь меня могут призвать в армию, – ответил он. – Вот и вся разница.

Гас открыла было рот, чтобы сказать, что в настоящий момент, слава богу, нет войн, но потом поняла, что это неправда. Война происходит внутри самого человека. Если США никуда не вводили свои войска, это еще не значит, что Крис не воюет.

– М‑м… – промычал Джеймс, протягивая руку за вторым куском. – Пусть Крису каждый день исполняется восемнадцать.

– Кушай‑кушай, – подбодрила Гас.

Крис втянул голову в плечи и улыбнулся.

В дверь позвонили.

– Я открою, – сказала Гас, бросая салфетку на стол.

Пока она дошла до двери, позвонили во второй раз. Гас распахнула дверь, на крыльце в свете фонаря стояли двое полицейских.

– Добрый вечер, – поздоровался тот, что повыше. – Кристофер Харт дома?

– Дома, – ответила Гас, – но мы только что сели за стол…

Полицейский достал лист бумаги.

– У нас ордер на его арест.

Гас принялась ловить ртом воздух, дышать стало нечем.

– Джеймс… – выдавила из себя она.

Появился ее муж. Он взял из рук полицейского ордер и прочел написанное.

– На каком основании? – отрывисто спросил он.

– Ему предъявлено обвинение в убийстве первой степени, сэр.

Полицейский проследовал мимо Гас в освещенную столовую.

– Джеймс, – попросила она, – сделай же что‑нибудь.

Джеймс схватил жену за плечи.

– Позвони Макфи! – приказал он и бросился в столовую. – Крис! – выкрикнул он. – Ничего не говори. Ни слова.

Гас кивнула, но к телефону не поспешила, а направилась за Джеймсом в столовую. Кейт сидела за столом и плакала. Криса сдернули со стула. Один из полицейских надевал ему наручники, второй зачитывал его права. Глаза у сына были огромные лицо – белым как мел. На верхней губе дрожала кокосовая стружка.

Полицейские взяли Криса под руки и повели из дома. Он слепо, спотыкаясь, шел между ними: брови недоуменно сдвинуты, глаза не в состоянии задержаться ни на одном знакомом домашнем предмете. На пороге столовой, где стояла Гас, полицейские помедлили, ожидая, что она даст им пройти. В этот краткий миг Крис взглянул прямо на мать.

– Мамочка! – прошептал он.