— Я сильнее, чем кажусь, — услышала собственный хриплый голос Ленобия.

— Рада это слышать, — сказала женщина, и, отпустив локоть Ленобии, ушла. За ней следом шел большой полосатый серый кот, словно в раздражении помахивавший хвостом.

Проходя мимо группы девушек, она посмотрела на стоявшую впереди монахиню и почтительно склонила голову, сказав:

— Здравствуйте, мать-настоятельница.

— Здравствуйте, жрица, — вежливо ответила монахиня.

— Это существо — вампир! — воскликнул епископ, когда прекрасная женщина накинула капюшон своего черного бархатного плаща и растворилась в тени.

— Да, разумеется, — ответила настоятельница.

Даже несмотря на недомогание, Ленобия удивилась. Она, конечно же, слышала о вампирах, и знала, что их замок находился недалеко от Парижа, но никто из них не жил в деревне Овернье, впрочем, они никогда и не гостили в Шато де Наварра, как иногда делала самоуверенная и богатая знать. Ленобии сразу же захотелось подольше посмотреть на вампира. И тут в ее желания вторгся голос епископа.

— Вы позволяете им разгуливать среди вас?

Выражение лица настоятельницы осталось спокойным.

— Святой отец, множество самых разных людей приезжает в Новый Орлеан или бывает здесь проездом. Это ворота в огромный новый мир. Со временем вы привыкнете к нашему образу жизни. Что касается вампиров, я слышала, они собираются учредить здесь Дом Ночи.

— Конечно же, город ничего подобного не допустит, — сказал епископ.

— Хорошо известно, что там, где Дом Ночи, также присутствуют красота и цивилизация. Так что за это отцы города будут весьма признательны.

— Вы говорите так, словно одобряете это.

— Я одобряю образование. Сердце каждого Дома Ночи — школа.

— Откуда вы знаете так много о вампирах, мать-настоятельница? — спросила Симонетта. И, словно удивившись своему вопросу, добавила: — Я не хотела проявить неуважение, спрашивая про это.

— Это обычное любопытство, — с мягкой улыбкой ответила настоятельница. — Моя старшая сестра была Отмечена и Превратилась в вампира, когда я была еще маленькой. Она до сих пор навещает наших родителей в их доме недалеко от Парижа.

— Не богохульствуйте, — мрачно проворчал епископ.

— Некоторые считают так, некоторые иначе, — ответила мать-настоятельница, небрежно пожав плечами. Очередной приступ кашля у Ленобии отвлек внимание монахини от епископа. — Дитя, я не думаю, что ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы пройти оставшийся путь до монастыря.

— Простите, сестра. Мне станет лучше, если я минутку передохну. — Тут неожиданно ноги Ленобии стали словно вода, и она села прямо посреди улицы.

— Святой отец! Несите ее сюда, скорее, — велела монахиня.

Ленобия съежилась от прикосновения епископа, но он лишь улыбнулся, и одним сильным движением поднял ее на руки, словно ребенка. Затем он следом за монахиней прошел в длинное, узкое здание конюшни, пристроенное к двум домам, покрашенным в яркие цвета, соединенным замысловатой галереей, которая простиралась во всю длину их второго этажа.

— Сюда, святой отец. Она сможет спокойно отдохнуть на этих тюках сена.

Ленобия почувствовала колебания епископа, словно он не хотел ее отпускать, но настоятельница повторила:

— Сюда, святой отец. Вы можете положить ее сюда.

Она, наконец, освободилась из клетки его объятий, и отодвинулась еще дальше, потянув за собой свой плащ, чтобы не дотрагиваться до священника, все еще стоявшего слишком близко.

Ленобия сделала глубокий вдох, и, словно по волшебству, звуки и запахи лошадей наполнили и успокоили ее, оставив лишь небольшое жжение в груди.