|
Ты, случайно, не знаешь, где достают иорданскую воду? --Из водопровода. --Что? --Старая бутылка, немного пыли и сургучная пробка. В Бордо двое мелких мошенников держали фирму и прокали таким манером святую воду из Лурда. Бутылка по пять франков шла. Именно так. Из водопровода. Я сам в газете читал. Их даже не посадили. Только посмеялись. Лахман погрузился в раздумье --А это не святотатство? --Не думаю. Просто мелкое надувательство. Лахман почесал свой бугристый череп. --Странно, с тех пор, как я продаю все эти медальоны и четки, у меня возникает совсем другое чувство к Богу. Я теперь в некотором роде шизофренический иудокатолик. Так это точно не святотатство? Не осквернение Бога? Нет, правда, ты-то как считаешь? Я покачал головой. --Я считаю, у Бога куда больше юмора, чем мы предполагаем. И куда меньше сострадания. Лахман встал. Он уже принял решение. --Я ведь даже не продаю эту воду. Значит, это не будет бесчестной сделкой. Я ее просто дарю. Уж это-то наверняка не возбраняется. -- Он внезапно осклабил щербатые зубы в вымученной улыбке. -- Это же ради любви! А Бог -- это любовь! Ладно! Последняя попытка! А какую взять бутылку, как ты думаешь? --Только не из-под мойковской водки. Ее-то она узнает наверняка. --Да конечно же, нет. Какую-нибудь совсем простую, анонимную бутылку. Из тех, какие бросают в океан матросы. Бутылочная почта. Запечатанная! Вот в чем весь фокус! Попрошу у Мойкова немного сургуча. У него-то определенно есть -- для водки. Может, у него и старая русская монета найдется, с кириллицей, ею и припечатаем. Как будто бутылка из древнего монастыря на Иордане. Как ты думаешь, это ее проймет? --Нет. Думаю, тебе лучше на несколько недель вообще о ней забыть, это скорее подействует. Лахман обернулся. Гримаса отчаяния перекосила его лицо. Блекло-голубые глаза таращились, как у снулой пикши. --Опять ждать! Не могу я ждать! -- завопил он. -- Я и так живу наперегонки с годами! Мне уже сильно за пятьдесят! Еще год-другой, и я импотент! Что тогда? Одна только бессильная похоть, тоска и никакого удовлетворения! Это же ад! Как ты не понимаешь?! А много ли у меня было в жизни? Только страх, изгнание и нищета. А жизнь одна! -- Он достал носовой платок. -- И та на три четверти считай, что уже прошла! -- прошептал он. --Не реви! -- резко сказал я. -- Все равно не поможет. Уж этому надеюсь, жизнь тебя научила. --Да не реву я - ответил он с досадой. - Просто высморкаться хочу У меня все переживания на нос перекидываются На глаза ни в какую. Если бы я мог плакать - разве такой я имел бы успех? А так -- кому нужен Ромео, у которого от полноты чувств из носа течет? Я же продохнуть не могу. |
