Хотя нет, знает! Она замерла, осененная догадкой, с трудом подавив изумленный возглас. Совсем недавно она познакомилась с Хэлом и узнала, что у него водятся немалые деньги. Но не может ведь вся эта канитель быть связана с ним. Или может? Стоит только вспомнить, что не далее как на прошлой неделе ему пытались подкинуть краденые запчасти. Если злоумышленник, который очень хочет навредить Хэлу, вдруг посчитает, что у них достаточно близкие отношения, он вполне может использовать ее похищение как средство давления.

Пока она размышляла о возможных причинах похищения, бандиты продолжали спорить.

— Не хватало, чтоб она тут мне машину изгадила из-за твоего упрямства!

— Что ты за свою развалюху цепляешься! Нашел, что жалеть. У тебя скоро будет такая куча денег, что можно будет сотню таких драндулетов купить.

— Сперва заведи свою и хоть всю ее загадь, — не уступал Педро. — А я не буду. Это моя машина, и мне тут блевотина не нужна. Говорю тебе, давно пора остановиться. Как раз переночуем и дальше поедем. А эта тем временем толком проблюется.

Оба мужчины одновременно посмотрели на забытую пленницу. Уинни попыталась сделать вид, что их разговор ее не интересует, но они успели заметить, что она смотрела в их сторону.

— Что, уже очухалась?! — с явной злобой произнес Боб и грубо толкнул ее.

Уинни со стоном неуклюже повалилась в кузов и больно ударилась локтем.

— Прикрой ее! — скомандовал Педро, не проявив никакого сочувствия к ее состоянию после резкого толчка, которым наградил ее Боб. — Съедем с дороги, чтоб никто нас не засек, а там и решим, что дальше делать.

На Уинни снова набросили вонючую тряпку, и тошнота вернулась. Ей оставалось только радоваться, что ей не засунули кляпа в рот, и надеяться, что ехать они будут недолго, иначе она рискует испачкать сама себя. Когда пикап съехал с дороги, Уинни начало мотать из стороны в сторону. Она уперлась в борта согнутыми ногами и головой, чтобы ее не так сильно швыряло в кузове, стиснула зубы и стала дышать неглубоко, чтобы не чувствовать затхлой вони мешковины, и часто, чтобы сдержать рвотные позывы.

Бандиты постарались убраться подальше от дороги, поэтому ехали по бездорожью довольно долго. Когда они остановились и выгрузили пленницу, уже начало смеркаться. Едва ее отпустили, она, не устояв, мешком осела на землю — от напряжения и неудобной позы у нее затекли ноги. Руки ее были связаны за спиной, поэтому самостоятельно встать она не смогла. Педро немного сжалился и перевязал ей руки вперед.

Из обрывков фраз, которыми перебрасывались похитители, разбивая лагерь, Уинни поняла, что они все-таки пришли к согласию и решили остановиться на ночевку в пустыне, предусмотрительно уехав подальше от дороги. Педро и Боб поужинали теплым пивом и сандвичами не первой свежести. Уинни позволили справить естественную нужду и дали попить затхлой воды, но еды не предложили. По-видимому, на этот день у Педро закончился запас доброты, так как была бы воля Боба, ее бы вовсе оставили в кузове.

Уинни не стала сама просить еду, чтобы лишний раз не напоминать о себе и не провоцировать бандитов, и осталась без ужина. Тем более что ее все еще подташнивало от того снадобья, которым ее усыпили, и она не была уверена, что ужин не выйдет из организма тем же путем, что и войдет.

Когда совсем стемнело, Боб и Педро вытащили из пикапа спальники и улеглись прямо на земле. Для нее спальника не было предусмотрено. Чтобы не ложиться на остывающий песок, Уинни забралась в ненавистный кузов пикапа и легла на ту тряпку, которой ее накрывали в дороге. От мешковины все еще исходил неприятный запах, но лежать на голом железе было бы еще хуже.