Борис Иванов, Юрий Щербатых. Обитель монстровКай Санди - 3
Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то может осквернить человека. Евангелие от Марка (гл. 7, 15)
1. НОЧЬ ЯСНОГО МРАКА
– Возьмите же себя в руки! – резким, хрипловатым голосом каркнул седой Ханнес, вставая со своего места, чем все‑таки заставил оборваться стоявший в кабинете гвалт. Старейшина обращался, вроде, ко всем присутствующим. Ларри, однако, достаточно ясно ощутил, что старейшина обращается, прежде всего, к нему – Помощнику Большого Шерифа, и что негоже вот этак стоять спиной ко всей честной компании и ни слова не выложить в ответ на все, что здесь наговорили в его и Шерифа адрес. Просто стоять и смотреть в окно. – Возьмите себя, наконец, в руки! – продолжал каркать Ханнес. – Если мы будем дожидаться, пока Роб соблаговолит выйти из запоя, а скорей – вообще, с того света, работа станет на всей сотне Заимок и уже следующий транспорт грузить будет нечем. А за красивые глаза нам от Федерации платы не положено: просто корабль без захода к нам просвистит дальше – к Сириусу, вместе с медикаментами и продовольствием. И мы сосем палец до следующего полугодия. А дисциплина в Общине и так оставляет, как говорится, желать... А тогда, да еще без Роба – бунт! Бунт безо всяких там!.. Я не понимаю, ребята, слушает меня хоть кто‑нибудь?!. Ларри, однако, продолжал смотреть, сложив руки за спиной, как за редкой стеной заброшенных башен‑многоэтажек, за пустырями Восточной Окраины, из Гнилых Урочищ едкими языками встает Рыжий Туман. "Рыжий Туман к ночи – это неплохо, – подумал он. – Простоит до темноты и сойдет. А между Рыжим Туманом и Фиолетовым будет не меньше четырех часов зазора. Всегда так. И луны еще не взойдут. Ясный Мрак. Так что низами, по свету гнилушек можно будет выйти на Заброшенную Слободу, а сверху или издали никто не засечет – Мрак он и есть Мрак. Лишь бы поменьше народу ошивалось Гиблыми Пустошами этой ночью. Не он один, Ларри Корнуэлл, такой умный будет, ох, не он один..." Он повернулся к затянутому табачным дымом кабинету, но продолжал слушать молча, разглядывая носки своих тяжелых старательских ботинок. – Еще раз говорю, – продолжал Ханнес, сверля каждого из собравшихся по‑очереди своими выцветшими, глубоко посаженными глазками, – если Шериф намудрил и кому‑из вас какие‑то дела здесь секретно поручил, в свое, так сказать отсутствие, так, добром говорю пока – хоть здесь, среди своих – намекните, потому что иначе вообще вконец гиблое дело получиться может от всеобщей растерянности... – А с чего это вы думаете, что парень сыграл в ящик и ожидать его приходится только с того света? – вмешался в его скрипучий монолог, несколько спутав старейшине карты, серый после проведенных без сна суток Шреттер. – А с того, господин инженер, что, во‑первых это просто немыслимо, чтобы такой человек, как Роб Арчер, вот так, без того, чтобы хоть кому‑то оставить хоть какую‑то команду, на трое суток сгинул без следа. Тут вариант один – бароны его стукнули втихую. И, скажу вам, верно выбрали момент. Мы тут все словно овцы без пастуха будем топтаться, а то, глядишь, и передеремся вот‑вот, а господа аристократы, к вашему сведению, уже что‑то затеяли: вот Сопи из Леса доносит – их сиятельство господин Наместник вздумали, на осень глядя, погостить в Замке со всею своей свитой. Вчера вечером нагрянуть изволили. Не уведомив Общину. Это как? Этакое Роб потерпел бы, будь он жив? Значит господа бароны уверены, что с ним им дела иметь уже не придется... Это, что называется, во‑вторых... И Ханнес со значением опустился на скрипнувший под ним стул. – Исключительная наглость! – поднялся со своего места на этот раз коротышка Флери. |
