Тень легла на его лицо, делая очертания бармена далекими и размытыми. Бочарин почувствовал, что тело его стало легким и непослушным, что холодный пол ушел из-под его ног, музыка затихла, а тела танцующих замерли в самых разнообразных позах.

И где-то далеко-далеко чей-то голос кричал:

— Только не снимайте тень, уважаемый следователь по особо важным делам! Вопрос жизни и смерти, знаете ли…

8

В дверь заколотили с такой силой, что вновь посыпалась штукатурка.

Открыв глаза, Феофан Анастасьевич понял, что лежит он на полу, раскинув руки, свернув шею на бок, и смотрит на трясущуюся дверь.

— Феофан Анастасьевич! Уважаемый! Вы живы? — раздался из-за двери приглушенный голос Акакий Трестовича Трупного, — отзовитесь, черт вас возьми!!

Дверь треснула в петлях, накренилась верхним углом и упала на пол, подняв в воздух пыль.

В квартиру, хромая, вошел Акакий Трестович и бросился в сторону лежащего Бочарина.

— Вы живы! — закричал он, стоило увидеть, что Феофан Анастасьевич моргает и шевелит затекшей шеей.

Бочарин кивнул и попробовал сесть. К удивлению, это у него получилось легко и почти без боли. Сильно гудела голова. Бочарин нащупал здоровенную шишку и заскрипел зубами от боли. Недалеко от него валялся чайник с помятой боковиной.

— Такой удар вполне мог меня убить, — пробормотал он, — что произошло?

— Это я у вас хотел спросить, — сказал Трупной, — вы же видели мой полет! Боже мой! Словно черти подкинули меня в воздух и вышвырнули вон из квартиры! Я чувствовал себя теннисным мячиком! Слава богу, что приземлился я на лестничную площадку, а не на саму лестницу, не то переломал бы себе всё к чертям собачьим! Дверь захлопнулась, и отсюда несколько минут доносились такие ужасные вопли, что я решил, будто вас с Бочкиным живьем режут!

— Меня кто-то душил, — ограничился высказыванием Бочарин и встал на ноги. Ненавистное одеяло валялось чуть в стороне.

— Бочкин? Он… все еще там? — спросил Трупной и кивнул в сторону соседней комнаты.

— Я не знаю, — пожал плечами Феофан Анастасьевич, — надо посмотреть. Сдается мне, что никаких доказательств мы с вами здесь уже не найдем.

Акакий Трестович испуганно моргнул и полез в карман за трубкой:

— А стоит ли смотреть? — спросил он, — вдруг там расчлененный труп?

— Вы ни разу в жизни не видели трупов?

— Нет, почему же… Знаете, Феофан Анастасьевич, пока я беру свои слова обратно, ну, на счет призраков. И я не хочу увидеть их. А ведь они могут все еще находиться в соседней комнате, верно?

— Если бы они хотели нас убить, то давно сделали бы это, — заметил Феофан Анастасьевич, — если вы не горите желанием посмотреть на Бочкина, то не ходите. Дайте-ка мне ваше оружие.

— А что, у следователя нет табельного… И вообще, зачем вам мой пистолет?

— Буду отстреливаться от призраков, — усмехнулся Бочарин, — давайте же.

Трупной вынул из кобуры револьвер и вложил его в протянутую ладонь Феофана Анастасьевича:

— Я буду прикрывать вас со спины!

— Только не улетайте за дверь, как в прошлый раз!

Трупной проигнорировал иронию, пытаясь затянуться незажженной трубкой.

Феофан Анастасьевич постоял немного, пытаясь совладеть с легким головокружением, и сделал несколько осторожных шагов. Под ногами заскрипела штукатурка. Тяжело засопел носом Акакий Трестович…

В соседней комнате, такой же старой и обшарпанной, с такими же газетами на стенах и одинокой лампочкой на голом шнуре в центе потолка, стоял стул.