30

Поезд еще не ушел

Он сдался. Наживка, предложение, угроза — в какую бы игру я ни играл, он уже больше не решался игнорировать ее. Он решил принять в ней участие, но не сдаваться. Однако принять участие в моей игре означало отказаться от своей собственной.

— Неужели ты всерьез думаешь, что я застрелил Рольфа Вендта? — Он с ужасом смотрел на меня.

— Ты оказал на него давление. У тебя был пистолет Лемке. Ты позвонил в редакцию. Ты…

— Но как…

— Как? — со злостью перебил я его. — Ты хочешь узнать, как это все можно доказать? Можешь не сомневаться: как только у полиции появится след, она найдет доказательства, а то, чего она не найдет сама, она узнает от Лемке.

— Нет, я имею в виду, как я мог убить его, если мне от него было что-то нужно.

— Мне-то какое до этого дело!

— Это был несчастный случай. Рольф…

— Выстрел — несчастный случай?.. Брось, Инго…

— Ты можешь хотя бы выслушать меня, если уж я заговорил?.. — воскликнул он с отчаянием и злостью, и я умолк. — Я сам знаю, что со стороны — это чистый бред. Мы с Рольфом разругались, потому что я требовал карту, а он не хотел ее давать, и я пригрозил, что сообщу в полицию о том, что он прятал Лео у себя в больнице. Он схватил меня за шкирку, я отбил его руки и оттолкнул его. Он упал на спину.

— А дальше?

— Он не шевелился. Я сначала подумал, что он придуривается, потом — что он без сознания. Потом мне стало не по себе, и я пощупал его пульс. Ноль. Он был мертв. — Пешкалек сел в венецианское кресло, положил руки на подлокотники и, приподняв их, вновь уронил, словно говоря: ничего не поделаешь, это факт. Я ждал. Он посмотрел на меня и криво усмехнулся. — У меня был с собой пистолет — я взял его, чтобы припугнуть Рольфа. И теперь, когда он уже все равно был мертв… Короче, я выстрелил.

— И все ради своего «убойного репортажа»? Ты подумал…

— Я не только подумал. Все так и было бы, если бы не ты. Репортер приехал бы раньше полиции, нашел маленькую карту и стал бы прикидывать, что к чему. А я мог бы подбросить ему идею. Но все и так пришло в движение, и поднялся шум.

— Лемке сам дал тебе пистолет?

— Чтобы Лемке мне что-нибудь когда-нибудь дал?.. — Он рассмеялся. — Лемке из той породы людей, которые умеют только брать. А я много лет был одним из тех, что умеют только давать. Я гордился, что я с ним, и позволял командовать собой. Девицы должны были варить кофе и спагетти, а я отвечал за электричество, механизмы и машины. Поэтому я понадобился ему и в Испании, когда он затеял эту историю с «Нью-Эйдж», с группами и семинарами, купанием в голом виде и горячими источниками. Но когда из этого ничего не получилось и он вернулся обратно, началось то же самое. Я должен был обеспечивать техническую сторону. Но я уже был не такой дурак, как раньше, и кое-что успел понять.

Он успел понять, что никто ему ничего не подарит, что как постелешь, так и поспишь и что под лежачий камень вода не течет.

Все придумал Лемке.

— «Люди хотят жареного» — вот его девиз. Футбольные матчи, свадьбы знаменитостей, несчастные случаи и преступления… Терроризм эпохи постмодерна — это тоже медийное явление, и его нужно обставлять и продавать так же, как и все остальное.