— Герд? Герд, это Лео. — Она сделала длинную паузу. — Хельмут не убивал Рольфа. Просто чтобы ты знал. — Опять длинная пауза. — Я сейчас очень далеко. Надеюсь, у тебя все в порядке. — Она положила трубку.

Так Лемке и расскажет ей, если это он убил Вендта!

Филипп, когда я позвонил ему, принялся выговаривать мне:

— Почему до тебя никогда не дозвониться?.. Ты уже, наверное, там всех баб в округе перетрахал? Майские ночи, нету мочи, хочется очень?

— Не болтай ерунду. Я был у Бригиты, потом…

— Можешь не оправдываться. Я тебя понимаю. И завидую. Мои-то дни сочтены, передаю эстафету тебе.

— Что случилось?

Что могло остановить Филиппа, кроме СПИДа?

— В пятницу наша свадьба. Будешь свидетелем?

Я не хочу сказать, что Филипп, которому через несколько лет стукнет шестьдесят, слишком стар для женитьбы. Я не хочу сказать, что он еще недозрел, потому что не пропускает ни одной юбки. Я просто не могу его себе представить женатым.

— Ты что, шутишь?

— Не хами! Без пяти десять у ратуши. Ровно в десять начало. Потом праздничный обед в «Анталия тюрк». Приходи с Бригитой, и чтобы никуда не торопился! — Он явно был в цейтноте. — Я бы с удовольствием с тобой еще разок разгулялся перед свадьбой, но ты даже не представляешь себе, сколько на меня всего свалилось в последние дни, хотя Фюрцхен специально взяла отпуск. Но ничего, мы с тобой потом как-нибудь оттянемся — она, я надеюсь, не будет против.

Мои представления о турецкой семье, в которой жена молча повинуется мужу, похоже, устарели. Или Фюрузан сознательно выбрала себе нетурецкого мужа? Может, Филипп совершает ошибку и мне следует настроить его на борьбу за права мужчин в браке? Это мне-то!..

У Пешкалека была не просто идея. У него было предложение, которое он хотел обсудить со мной. Мы договорились встретиться с ним в сауне, в бассейне «Хершельбад».

Он тоже любил погорячее и без всякой ароматерапии. Он тоже курил в промежутках. Мой ритм — три захода подряд в финской сауне, потом, после долгого перерыва, два захода в турецкой парной — оказался его ритмом. В большом бассейне мы устроили морское сражение по правилам адмирала Пушкина. Пешкалек со своим животом, лысиной и пышными усами, в которых сверкали капли, был похож на добродушного морского льва. Вздремнув на кушетках под белыми простынями, проснувшись и сладко потянувшись, мы почувствовали себя почти друзьями.

— Пешкалек, что за представление вы мне в прошлый раз устроили? Делали вид, как будто вы только во время нашего совместного обеда, совершенно спонтанно решили наведаться в «Фирнхаймер тагеблатт» и что вам только во время разговора с Вальтерсом пришло в голову, что боевые отравляющие вещества могут все еще находиться на складе! Вы ведь уже знали всю эту историю с ядовитыми газами, складом и тем более Штрассенхаймом?

— Каюсь, Зельб, был грех. Это маленькое представление должно было пробудить ваш аппетит. Похоже, я один не справлюсь с этим делом. Я боялся, что вы не примете всерьез историю с боевыми отравляющими веществами и не будете заниматься этим делом. Мне нужна ваша помощь. — Он помялся. — Ну вот, мы вплотную подошли к моему предложению: мы поедем к американцам, и они сами нам все объяснят.

— Отличная идея!

— Не иронизируйте. Конечно, мы поедем не просто так — мол, позвольте представиться: Пешкалек, Зельб, не будете ли вы столь любезны, не ознакомите ли нас с обстоятельствами террористического акта в январе? Мы явимся к ним как официальные лица.