— Конечно. Грандиозная мысль. Можно подумать, что мне удастся заснуть. — Она бросила взгляд на джинсы и свитер Лауры. — Как будто ты спала. — Она чуть повернула голову и принюхалась: — Ты готовила. Чем это пахнет?

— Борщом.

— Потрясающе.

— Он не так уж дурен.

Джефф любил борщ со сметаной. Возможно, глубоко внутри Лаура надеялась, что этот запах заманит его обратно домой.

— Я даже не могу поверить, что ты занималась стряпней.

— Я всегда это делаю.

— На работе. Но не дома. В основном ты пичкаешь нас концентрированными куриными бульонами, замороженной французской пиццей или фрикадельками со спагетти. Ты должна себя винить в том, что папа исчез.

Лаура пропустила мимо ушей это замечание, которое вполне могло принадлежать ее матери.

— Он не исчез, он просто задерживается.

— Значит, ты всю ночь занималась стряпней.

— Не всю. Только часть.

Кроме борща она приготовила индейку в винном соусе, которую, вероятно, ей придется заморозить, так как в ближайшие два вечера никто не собирался обедать дома. Кроме того, она испекла пирог «Черный лес» и сделала два противня печенья, один из которых пошлет Скотту.

— А ты вообще спала? — спросила Дебра.

— Немного.

— Ты не устала?

— Нет. Все в порядке.

Лаура слишком беспокоилась, чтобы заснуть. Именно поэтому она и занялась стряпней. Обычно занятия кулинарией успокаивали ее. На этот раз этого не произошло, но, по крайней мере, руки у нее были чем-то заняты.

— Ну что ж, я тоже себя прекрасно чувствую, — заявила Дебра. — Пойду приму душ, оденусь и вернусь к тебе.

Лаура понимала, что ее ожидает. Дебра была очень общительным человеком. Каждый выходной она куда-нибудь отправлялась, если не с Донни, так с Дженной, или Кимом, или Уитни, или со всеми тремя, а то и в большей компании. Но насколько она была привязана к своим друзьям, настолько же испытывала отвращение к школьным занятиям. Она пользовалась малейшим поводом, чтобы остаться дома.

— Но ты, как всегда, пойдешь в школу, — убежденно произнесла Лаура.

— Я не могу идти в школу. Я хочу остаться здесь.

— Здесь тебе нечего делать. Когда твой отец вернется домой, ему нужно будет выспаться.

— Если только он уже не выспался.

Лаура почувствовала, как в ней вспыхнуло негодование.

— Где он мог выспаться?

Дебра невинно широко открыла глаза:

— Не знаю. А ты как думаешь?

— Я тоже не знаю! Если бы знала, мы не стояли бы здесь в такой час и не обсуждали это! — Услышав, как взвился ее голос, Лаура поняла, что уже доведена до предела, одновременно отметив про себя, насколько ей это несвойственно. — Послушай, — произнесла она уже более спокойным тоном, — мы ходим кругами. Я ничего не знаю, ты ничего не знаешь. Единственное, что нам остается, — это ждать звонка от твоего отца. Если до восьми-девяти утра от него не поступит никаких сведений, я сама начну звонить. — Лаура приложила ладони к лицу Дебры: — Давай не будем ссориться из-за этого. Я терпеть не могу ссор. И ты знаешь это.

У Дебры готова была сорваться с языка очередная колкость, но она взяла себя в руки. Милостиво кивнув, она повернулась и вышла из комнаты. Лаура стояла, прислушиваясь к ее шагам по лестнице, периодическому поскрипыванию ступеней, потом до нее донеслось шлепанье босых ног по коридору и наконец звук закрывающейся двери ванной. И только когда послышался шум воды, льющейся из душа, она направилась обратно в кабинет.