— Так она тогда думала. Она переписывалась с Фортманом в течение года, О’Брайен. Они подружились, хотя никогда не встречались. Друзья по переписке. Он был одиноким старым человеком, он рассказывал ей про свой артрит и как он украдкой выпивает стаканчик, несмотря на предупреждение доктора. Она отвечала в дружелюбном тоне, как это сделал бы любой человек с добрым сердцем. Из четырнадцати писем, которые она написала ему, в трех содержатся ссылки на «несчастные случаи», которые могли убить или серьезно ранить ее. Так называемое пищевое отравление — больше в доме никто не пострадал; сломанная лестница; камень, который выпал из стены дома и пролетел мимо нее в пяти сантиметрах. Сколько еще было случаев, о которых она могла не упомянуть?

— Ни я, ни ты этого не знаем. — О’Брайен допил кофе, подумал, попросить ли еще кофе, и решил, что обойдется. Слишком большое количество кофеина чрезмерно будоражило его. — Хорошо, Кирби, ты спросила меня, и я тебе отвечу. Я помню дело Дарси очень хорошо. У меня был свой, особый интерес к нему, не только по той причине, что я обожал книгу, но и потому, что я тогда был переведен в отдел по расследованию убийств.

Как самоуверенный полицейский из большого города, я вообразил, что местные парни раскрутят это дело. Может быть, они это и сделали; но я сомневаюсь. До сих пор я мог сказать, основываясь на опубликованных сообщениях, что они просмотрели все возможное. Автомобиль не был найден в течение некоторого времени. А погода была ужасной; взвод горилл-убийц мог предаваться буйству на той опушке, а их следы могли быть смыты дождем и слякотью. Не было найдено никаких доказательств присутствия кого-либо с ней в автомобиле; на месте происшествия не обнаружили подходящих «платочков» с монограммами, которые бы стали ключом к разгадке. Я бы пришел к тому же заключению, что и они. Только две теории могут объяснить факты. Первая — самоубийство. Она приехала туда, намереваясь покончить с собой, принять сверхдозу какого-нибудь лекарства и умереть. Ее сознание было слишком затуманено, чтобы понимать происходящее вокруг, затем она выходит из машины, бродит в поисках помощи, изнемогает и умирает.

— Она решила позвать на помощь и вышла из машины? — мягко спросила Жаклин. — За многие километры от ближайшего жилья?

— Катлин не совсем ясно воспринимала окружающее. Или — вторая возможность — она решила покататься и приехала на прогалину. Когда она сидела там, глубоко погруженная в свои мысли, как это делают писатели, кто-то ее там нашел. Бездельник или бродяга, как тебе больше нравится. Он напал на нее и закончил тем, что убил, возможно, без намерения это делать, запаниковал, спрятал тело и сбежал.

— Оставив машину с ключами в замке зажигания и сумочкой на сиденье?

Сарказм в ее голосе жалил как пчела. О’Брайен хлопнул в ладоши.

— Итак, может быть, первое предположение более правдоподобно. Если бы Катлин была ранена и потеряла память, она вернулась бы раньше или позже, любой водитель, который подобрал бы на дороге потерявшую память женщину, заявил бы об этом. Она мертва, Жаклин. Единственной странной вещью для меня остается то, что суду понадобилось так много времени, чтобы признать этот факт юридически. В таком случае нет необходимости ждать семь лет. Твердого предположения было бы достаточно.

— Это интересный пункт, — согласилась Жаклин. — Почему Сен-Джон ранее не потребовал у суда решительных действий?

— А, это твой убийца, да?

— Должен был быть кто-то близкий к ней.