— А, это твой убийца, да?

— Должен был быть кто-то близкий к ней. Эти кажущиеся случайными несчастные случаи…

— Ты хочешь знать об этих случаях? Я расскажу тебе о них.

Жаклин взяла со стола тяжелый пресс для бумаг и взвесила его на руке.

— Если ты скажешь «желание смерти», я запущу им в тебя.

Она, возможно, и вправду ударит его, подумал О’Брайен.

— Я собирался употребить «склонная к несчастным случаям». Я, как и ты, читал работы по психологии.

— Я тебе верю.

— Теория, или что Катлин Дарси имела, так это… — О’Брайен остановился как раз вовремя.

— И то, и другое. Ни то и ни другое, — размышляла Жаклин, подпирая руками подбородок. — Это не просто несчастные случаи, Патрик, это накопление странных фактов. Если она позаботилась о продолжении, установив порядок конкурса, то почему сама не поразмышляла и не написала его? Несомненно, это ослабляет версию самоубийства. Если она встретила некоего странника, неизвестного убийцу, по чистой случайности, то как ты объяснишь ее предчувствие приближающейся смерти? Она написала свое завещание всего за несколько недель перед тем, как пропала. Я не верю в предчувствия.

— Они недопустимы в суде. Но…

— Отрывок из поэмы Дунбара, найденный среди бумаг в ее сумочке, — это другой ключ к разгадке, — продолжала Жаклин. — Бумаги были самыми разнообразными, этакая смесь, которая имеет обыкновение накапливаться в женской сумке.

— Тебе лучше знать, — проворчал О’Брайен.

Жаклин грубо намекнули на беспорядок в ее сумке. Она продолжала, не отвечая на шпильку Патрика:

— Счета, купоны, рецепты, чеки… а эта цитата была среди них единственной художественной записью. Несла она в себе какое-либо специальное значение? Некоторые предполагают, что эта записка самоубийцы. «Тимор мортис котурбат ме…»

— «Страх смерти не отпускает меня». — О’Брайен не мог устоять, чтобы не высказать свою осведомленность. — Вполне резонный выбор цитаты для самоубийцы…

— Ба, — грубо возражала Жаклин. — Это был логический рефрен поэмы Дунбара; он ссылался на смерть писателей — его коллег и современников. Но существует большое количество цитат, более подходящих для такого случая, а Катлин была писателем, она могла бы подобрать свои собственные подходящие к случаю слова. Почему тридцатилетняя здоровая женщина могла бояться смерти — если только не знала, что кто-то пытается убить ее? — И почему так долго не была обнаружена машина? Кто-то, должно быть, приложил усилия, чтобы спрятать проход и следы в лесу. Разве самоубийца подумал бы об этом? Но преступнику могло сыграть на руку, если тело будет обнаружено не сразу. Чем больше пройдет времени, тем труднее точно установить время смерти.

О’Брайен вспомнил и о других преимуществах для убийцы в этом случае, но не упомянул о них. «Проклятье, — подумал он раздраженно. — Она достает меня. Я должен попытаться отговорить ее от…»

С удивлением и некоторым возмущением он услышал свой голос:

— Есть ли у тебя что-нибудь конкретное помимо этих непонятных случаев и твоего собственного, не поддающегося контролю, воображения, что могло бы указывать… гм…

— На убийство, — подсказала Жаклин. — Ты, как и другие, не должен считать, что это слово так трудно произносить. Патрик, ты не обманешь меня; ты не помнил бы дело с такой ясностью, если бы был полностью удовлетворен результатами его расследования.